Тринадцатая

Я была тринадцатой,
и потому никто обо мне не узнал.
Он наделил меня жизнью и он пробудил ото сна,
он подарил голос мне, исцелил меня от слепоты,
я поднялась и в себе понесла
его облик, чтоб сделать его святым.

Больше других я верой и правдой честно служила ему.
Даже когда нашу чертову дюжину вел он в кромешную тьму,
я брала его зА руку и, казалось, препятствий нет.
Как невдомек было им, когда, пройдя путем этим мутным,
мы находили в итоге свет...

Я была тринадцатой,
отданной на осужденье молве.
За него, бывало, родные лупили по ребрам и голове,
из-за него отказались отец и мать,
а я, ослепленная чувственной верой,
видела в остальном лукавого и обман.

Я была тринадцатой, несчастливой: стояла среди толпы,
ревела и пальцы по-детски кусала, не в силах безумие это простить.
Потом на коленях молилась его отцу, стирая их в кровь о дощатый пол -
вот только Господни пути
неисповедимы. Судить не пристало его.

Я была тринадцатой;
легче и проще в безвестную жертву себя принесла.
Чаще других обращалась в веру - так не боялась зла,
светом его и надеждою упиваясь всласть.

Больше других воскрешения я его не дождалась.