За шуршание листьев, иссохших дотла...

За шуршание листьев, иссохших дотла,
чьи останки природа прессует,
за душевную брань из людского котла,
помянувшую мать мою всуе,

за роскошную грязь и ликующий дождь,
что чреваты позывами злости,
за недолгую зелень и вечную дрожь
голых веток на зимнем погосте

я отдам веер пальмы на жарком песке,
пену моря, что шепчет зовуще,
и уютный сезон с головой налегке
с летним видом на райские кущи,

и ещё - непонятно-гнусавую смесь,
на которой молчат оскорбленья
о насущных несчастьях, и край этот весь,
где под солнцем скольжу словно тень я.

Ибо грусть прописала иная страна
белокожих родных папуасов,
что на огненных водах растит семена
поколений и верует в мясо.

Мир степных инвалидов, откормленных звёзд,
скользких пандусов, цепкого понта,
что покрыл нищеты волочащийся хвост
душной химией евроремонта.

Ты рождён здесь судьбой, и отдать приготовь
всё чужое, пусть это сурово,
и останется просто – одна лишь любовь,
постороннее сладкое слово.