***

А потом выпал снег… Хорошо даже просто, как фраза.
А тем более, что он, действительно, выпал. Смотри:
Гаснет пасмурный март, снегопад начинается сразу.
И вот именно так он идет уже с первой строки.

И вот именно так – я смотрю на тебя сквозь бумагу,
Где берез неразборчивым почерком вычеркнут день.
Это пасмурный март, это Витя-«хромой», бедолага,
Из ночного киоска идет с головой набекрень.

Витя смотрит на небо и взглядом его провожает.
Он доподлинно знает – такой уж у Вити талант! –
Что никто в этой жизни вообще ничего не решает,
Всё решает трамвай, самогон и хирург-практикант…

Он хватается вдруг, как за сердце – на месте ли, тут ли
«Дорогое стекло», за которым… не то, чтобы май,
Впрочем, май подойдет: лишь бы вальс, лишь бы тесные туфли,
Лишь бы лак на паркете, и фрака взлетевшего край!

Он идет, как танцует, на белом снегу за собою
Оставляя следы, словно строчку с неясной длинной,
Ясно только, что жизнь в ней уместится, даже с лихвою.
Это как – умирать, это как – возвращаться домой.

Гаснет пасмурный март. Витя счастлив. А мне интересно,
Я вот думаю, знаешь… нет-нет, погоди-погоди!
По скольким головам я прошел бы на Витином месте,
По которым ему-то, как раз, не случилось пройти!

С первой буквы уже я предчувствовал что-то такое:
Оставляя крест-на-крест следы у себя за спиной,
Я пишу тебе, друг мой… строку с неизвестной длинною.
Это как – умирать, это как – возвращаться домой.