***

   

Осень. По темному парку скитаются двое…
Только представь себе, друг мой, безмолвие парка
В пору, когда наконец оставляют в покое
Птицы аллей облетевших пустынную арку.

Сколько угодно на лавках свободного места,
Стриженый зябко вертит головой, улыбаясь.
Тот, что повыше, без злобы и без интереса
Что-то ему говорит. Сколько я не пытаюсь,

Слов разобрать не могу… Воздух, будто гранёный,
Сверху накрыт пузыристою хлебною коркой
Белой луны. И как будто луну украдем мы,
Псина беззвучно и жалобно воет на горке.

Стриженый томен. Ему не сидится. Порезав
Хлеб с колбасою, в пространство глядит,улыбаясь.
Тот, что повыше, без злобы и без интереса
Что-то ему говорит. И стаканчик стараясь –

Белый, пластмассовый – не уронить, наливает
Водку, по-моему. Что еще пить, кроме водки
Осенью в парке? Любой тебе скажет, я знаю,
Что «ни к чему бы» и выпьет, стерев с одбородка.

Как я люблю опьяненье подобного рода!
В небе холодном пустых облаков расставанье.
Будто в строительный лес превратилась природа.
Брошена стройка. И ветром полно мирозданье…

Осень. На старой скамейке по-прежнему двое.
Стриженый бледен. И больше уже не смеётся.
Тот, что повыше, махнув безнадежно рукою,
Молча встает. Он уходит. И он не вернется.