***

«…Их встретились взгляды. И оба они ужаснулись!» –
Так описал бы я встречу со смертью, мой Лютер.
Прощай! – это слово никак не дается мне в пальцы...
Развейся покамест, уже его скоро поймаю.
 
А чтобы не скучно, покуда ловлю его, слушай
Какая гиштория с нами тому приключилась
Уже скоро год или два: я, как правильный лекарь,
Согласно бумаге и имени, ей же согласным,

Пристроился, значит, кормиться от «модной» болезни –
Лечил ее шпанскою мушкой весьма эффективно.
И надо ж случиться!.. такая особа! Короче,
Болезнь отвалилась, но – вместе со всем отвалилась.

Руки велел оторвать мне по самые ноги!
Вместе с ноздрями. И на кол надеть, что осталось.
В общем, ты понял! В окошко мне видно не много.
Разве что небо, и то только самую малость.

Но малость настолько щемящую сердце, настолько
Прекрасную! Знаешь, размер не имеет значенья.
Великое  это пустяк, пустяку придающий величье,
Тот самый, от веку ничто превращающий в нечто

И нечто в ничто... ничего себе, фразочка вышла.
Да, в общем-то, всё как-то вышло, мой Лютер, ни к черту.
Одна только радость, что Карла ко мне подсадили.
Он, правда, молчит, и молчит уже месяц четвертый.

В крепкую осень особенно синее небо.
В зябком пространстве кричит журавлиная стая.
«Дождик с утра –  значит, к ночи зарежут… Примета!» –
Шутил мужичок, нас во дворик тюремный впуская.
В крепкую осень, в особенно синее небо...

Карл все смотрел и смотрел на летящую стаю,
Плакал… И вдруг – замахал, и захлопал руками
Себя по бокам, по бокам! И подпрыгнул, и плакал…
Прижавшись в осеннюю грязь – как мы оба кричали!

Я кричал не от боли и не от любви, милый Лютер!
Не оттого, что «прекрасна весна на границе»,
Не оттого, что «Флоренция пробует лютню»…
А Карл все кричит и едва различается лютня.

Не оттого, что беда мне с моею водою,
Не оттого, что уже и не чаю прощенья,
Не оттого, что печален Читающий в сердце...
Не оттого, что глаза у Него неземные!

Что мне увидится, если я взгляд Этот встречу?
Как утолить навсегда нестерпимую жажду?
Кто станет пить мою старую, затхлую воду?
«Ту, что в пустыне»... Но эту я вылил на Карла.

Он замолчал. Ты такой тишины и не слышал –
С каждым растущей сюда приближавшимся шагом.
Звякает ключ... Поболтать бы, да видно, пора мне.
Вот и  поймал это слово: «Прощай, милый Лютер!»