Глава 48. Гелиотроп

                           Оттрубив от звонка до звонка контрактное бремя в стране Куросавы и новейших технологий в области электроники, разудалый Заяц научился  вполне сносно  говорить по-японски, с наслаждением взирать на двухметровых карпов в городском пруду и не опаздывать на работу ни при каких обстоятельствах. Но к концу островного полугодия  Андрей успел соскучиться и по серой осени, и по маленькой квартире на окраине города, и по своему НИИ.  Дефицит "дыма Отечества" заставил Зайцева стремительно спуститься с трапа самолета,стремительно  принять дома душ и понестись на работу - делиться японскими впечатлениями.

                            Когда Андрей, взволнованный  и веселый, переполненный эмоциями и сувенирами, переступил порог родного кабинета, он нашел за своим столом незнакомого квадратного господина в очках. В углу , как "дань, готовая земле", стояли две картонные коробки, из одной уныло выглядывал когда-то подаренный Зайцеву любимым коллективом глобус. Смешавшись, как снег с грязью в марте,  возвращенец скромно показал на свои упакованные вещи и получил от квадратного разрещающий медлительный кивок. Выйдя из кабинета нового зама, Зайцев счастливо встретил вечную Дивную Диану, которая  , не дожидаясь вопросов, в режиме нон-стоп ознакомила погрустневшего самурая  с последними новостями. В процессе движения с первого административного этажа на пятый, где Андрея верно ждала его лаборатория, громогласная завхозиха поведала, что Барашников ушел на повышение, не в науку, но о-о-о-очень высоко, и теперь ему в окна светят рубиновые звезды; что в институте уже месяца три как - новое начальство, которое лихо повымело все барашниковское и насадило своих людей; что , по сути, в НИИ ничего не изменилось: кто работал, тот работает ( тут Диана тяжко вздохнула), а кто пинал баклажаны, тот их и пинает, благо, зарплату дают  регулярно. Ошеломленный Заяц  на автомате вручил   Дивной Диане сувенир - многофункциональную ручку, в которой, пожалуй, не было только микроволновки, и , вяло отбившись от потока признательности, остановился у дверей  в свою лабораторию.

                          Информация , ставшая странным сюрпризом для Андрея, не произвела бы на него столь сильного впечатления ( за кресло зама он никогда не держался и даже тяготился должностью - слишком мало времени оставалось на науку), если бы не вопрос , дятлом стучавший в мозжечок: "Почему Генка не предупредил о таких глобальных переменах?!" Ведь , даже если он в одночасье сорвался с места и ринулся в новые райские  кущи, телефонную связь никто не отменял и электронная почта работала на зависть "Почте России". "Закрутился, наверное,"- подумал Зайцев и распахнул дверь.

                          В лаборатории все было по-прежнему: доисторические шкафы темного дерева, приборы, распухшие канцелярские книги, дистрофичные цветы в жестяных  банках из-под консервированных ананасов  на подоконниках и лаборантка Верочка Севостьянова, ровным убористым почерком записывающая что-то в тетрадь.

                          Верочка подняла голову, взглянула на загроможденного коробками Зайцева, еще что-то досчитала в уме, очнулась и произнесла колокольчиковым голосом:

                  - Андрей Андреевич? Вы вернулись?

                          Заяц поспешил придать своему лицу спокойное и даже довольное выражение, сгрузил  барахлишко на стол и ,как можно искрометнее, произнес:
     
                  - Вернулся, Верочка! Конечно, вернулся. А Вы и не ждали своего заблудшего завлаба? 

                 - И что Вы теперь будете делать? - Верочка вплела в свой вопрос какие-то незнакомые  интонации.

                  - Ой, Верочка, я вас умоляю! - разлился в показном  душевном благополучии Зайцев, - не в кресле замдиректора - счастье! И не в столе с языком! И даже, Верочка, не в заграничных командировках! Жизнь не кончилась! Поверьте, все это время я хотел вернуться сюда, заняться работой, закончить исследование. Нам ведь осталось "еще немного, еще чуть-чуть"...
    
                   - Так вы ничего не знаете? - Верочка запунцовела, встала из-за стола и вышла из лаборатории.

                         Отметивший свою актерскую игру, как идиотскую, Андрей присел к столу и тупо достал из коробки глобус. Дверь хлопнула - вернулась Верочка. В руках у нее было замечательное издание - один из самых престижных научных  журналов, попасть на станицы которого и получить Нобелевку - одного ряда события. 

                   - О!Новый? - упорно не желая выходить из  роли внезапно осчастливленного болвана, пышно изумился Зайцев.

                   - Новый. Там закладка, - ответила Верочка. И ее колокольчиковый голос почему-то прозвучал никак.

                         Андрей  с неподдельным интересом припал взглядом к развороту и с завистью, знакомой любому ученому, увидел имя автора статьи - G. Barashnikov.  Но вскоре эта мальчишеская зависть утонула в грязно-сером липком ощушении неисправимой мерзости : под знакомыми барашниковскими  реквизитами была напечатана статья - крепкая, ладная, оригинальная - та самая, которую Зайцев вместе с остальными материалами-"трудами всей жизни" уложил в личный сейф Геннадия Владимировича ( "у меня, как в швейцарском банке!") перед самым отъездом в Японию.