***

А потом выпал снег… Инквизитор отец Мануэле
Перестал диктовать нескончаемый список имен,
Теплый бархатный плащ на оплывшем, стареющем теле
Поудобней устроив, ладони простер над огнем.

Бритый отрок, прибрав принадлежностей письменных ворох,
Захромал вдоль стола. Мягкий шорох упавших бумаг.
Так и есть – уронил. Но бумаг поднимаемых шорох
Почему-то не слышен. Куда же он делся, варнак?

Ну, конечно! – протез… Наклоняться неловко бедняге.
Хорошо, что отец Мануэле – хороший отец.
Закрывается дверь. Я свои открываю бумаги.
Так и было, Юсуф! Я уж было решил, что  конец

Наконец-то пришел моей доле по свету скитаться…
Нет, Юсуф, не пришел. Я вдобавок еще и ослеп:
Я, во-первых, украл, во-вторых, этот яд оказался
Не такой уж и яд. В-третьих, скоро прозрею. Всё – хлеб.

«Я понять не могу, - слышен голос отца Мануэле, -
Ты дурак или как? Так ведь и отравиться, тьфу-тьфу,
Прости Господи, можно. Лежи. Я шучу. Это зелье
Где ты взял?» - «Не сердитесь, я взял это в вашем шкафу.» -

«Вот, уже хорошо. Где? Да что ли ты спятил, ей-богу?» -
«Не сердитесь, отец, это шутка…» - «Ах, вот как! Смешно.
Горло больно? Конечно – такою подделкой! Ты мог бы
У меня разузнать, раз уж дело на это пошло.

Нынче, брат, берегись! Всё фальшиво насквозь, всё – ловушка.
Не успеешь заметить, а птичка запуталась вся!
Я теперь разбираюсь в подделках, поверь мне, не хуже,
А, быть может, и лучше, чем в том, что подделать нельзя.

Иногда я смотрю, как играют на улице дети,
И ловлю себя: чей и зачем в этом умысел скрыт?
Потому что, мой друг, невозможно так просто на свете
От восторга визжать, обижаться, и плакать навзрыд.

Улыбаться в глаза – это можно! – и душу при этом
Пожирать, улыбаясь!.. Скажи, разве ты никогда
Не испытывал чувства такого?» - «Да вам бы поэтом
Быть, отец Мануэле. Списать не дадите слова?»

Глухо стукнул бокал. Заскрипела скамейка. Не вижу,
Но уверен – отец Мануэле глядит в темноту.
Так и есть. Открывает окно. И вдыхает неслышно
Влажный запах метели. И пар проверяет во рту.

И ногтями стучит. Хлеб ломает, шурша рукавами.
Всё понятно, под крышею голубь какой-нибудь...– О!
Слышу хлопанье крыльев. Отец Мануэле ругает
Тихим шопотом снег, и «помилуй раба твоего»

Тихо шепчет. На ключ не похоже – звенит еле-еле
Чем-то вроде стекла. Не пойму. То ли голубь взлетел.
То ли… господи, боже мой! Где вы, отец Мануэле!
Тишина. Где вы, отче! Ни звука. И только метель

Облепляет лицо неприятной холодною маской.
Что мне делать, Юсуф! Можно выйти совсем из ума…
Неприступные двери – и те поддаются на ласку,
А ключи подобрать ненамного сложней, чем слова.

Поворот. Коридор. Две ступени. Забор. Уже скоро.
И опять коридор. Здесь же быть не должно коридора!
Резкий окрик вдали. Я не слышу, и шаг прибавляю.
Если ты этих строк не читаешь, то всё – поздравляю…