Чугреев курень

        ХХ1V

Но Матвей был слишком юн для злобы.
Зависть - это да, кипела в нём.
Юноше всерьёз мечталось, чтобы
Был и у него такой же дом.
Чтоб такие ж феи на пороге
Улыбались прибывшим гостям,
Чтоб, служить обученные, доги
Лаяли в леваде по ночам.
А себя в дворцах пока не "видел",
Слаб ещё фантазии полёт.
Шел тропой дремучею в обиде
На весь мир,
         на всех кому везёт.

Мать при взрыве в каменном карьере
Сразу потеряла слух и речь.
А совбес ей возместил потери
По-советски: лишь бы дело с плеч.
И осталась наша молодица
С сыном, без двора и без кола.
Всё, что было - унесла больница,
Унесла, а пользы не дала.

В годы неустойчивых расценок,
Чьи-то там сынки или зятья
Отдавали хаты за бесценок,
Городского жаждая житья.
С медными копейками в кармане,
Мать Матвея (умницей была),
Бросив город, в сельской глухомани
Двор у дураков приобрела.

Тут для скромной жизни -
                всё, что надо,
Сельская святая простота:
Домик с огородом и левада,
Катухи* и выгон для скота.
Женщина, крестьяночка по сути,
Ставшая соломенной вдовой**,
Переживши много всякой мути,
В дело окунулась с головой.

Двор и хату в год преобразила,
Где сама, где люди помогли,
Закрома едою загрузила,
От щедрот кормилицы-земли.
Сын Матвей - хоть от горшка вершок -
Молодец. С ним жизнь не станет горше:
В восемь лет - по найму пастушок,
В десять - уже сварит суп
                в пригоршне***.
Рос, мужал, хозяйство укреплял,
Мать берёг, и в школе успевал.

            ХХV

Из мальчишки вырастал мужчина.
Было б как всегда у всех,
                точь-в-точь,
Если бы не черная кручина,
Если бы не зависть день и ночь.
Хорошо, что на руках мозоли,
Хорошо, что не противен труд...
Но ведь в этом главный принцип,
                что ли?
Те, кто без мозолей - как живут!

Серебром отделывают крыши,
Ниже крыши - мрамор и гранит!
Ставят терема друг дружки выше...
К ним же приглядишься: кто они?
Цвет страны? Мыслители? Герои?
Нет, они наоборот скорей:
От простых подчас глупее втрое,
Но в деятки, в сотни раз наглей.

И у всех архивысокий "имидж",
Каждый из хапуг - то зав, то глав...
И "повязаны" они с такими ж.
Вот на том и держится "анклав".
Мальчик знать не мог, кто эти люди,
Как не видел дела глубины,
Рассуждая:
        если их не судят,
Значит, в их богатствах нет вины.

"Хороши познанья и уменья,-
Рассуждал взрослеющий Верста,
Но они не стоят, без сомненья,
Прелестей высокого поста.
Всякий пост - он, как
                в задачах вектор,
Он безличен и неповторим.
Председатель, секретарь, директор -
Не чета вовеки рядовым.
Люди в чине - плавают, как рыбы:
Вверх и вниз, и вбок,
                просторно им..."
И Матвей поклялся стать "кем-либо",
Хоть рабом, но чтоб не рядовым.

             ХХV1

Школа позади.
         Матвей хоть и не плут,
Покривил душой, успеха ради:
В лётчики мечтал,
            пошел в пединститут,
Предпочел его, на конкурс глядя.
Был в том шаге неудачи знак -
Не набрал Матвей достаток баллов.
Помогла вторая кривизна,
Греховодной цепочки начало.

Не прошел!
       В мозгу сплошная каша,
Тяжкому смятенью нет конца...
Тут любвеобильная деканша
"Усекла" красивого юнца.
Чудеса случаются на свете!
Утопал Матвей, но не пропал:
При свечах, в уютном кабинете
Найден был недостающий балл.

Даме сорок пять.
           Цветок помадный.
Многим кораблям знакомый порт.
А юнец неопытный, нескладный,
Для него и эта - первый сорт.
Много дней любовного угара
Не сулили скорых непогод:
Что доступно сумасбродке
                старой -
То Матвею на руку идёт.

Тихих вод его прорвалась дамба,
Жизнь кипит, бурлит, несётся
                вскачь!
У него - прислуга, тренер самбо,
Шахматист, философ и скрипач.
Меж студентов он,
              как сдобный пряник,
Правда, скромен, сдерживает форс.
Он для всех - профессоршин племяник,
Для иных - безнравственный альфонс.

С дачи в институт привозит "Волга"...
Эх, житьё! Не думал, не гадал.
Хочет он, чтоб это длилось долго,
Но не хочет, чтобы навсегда.
А мадам, чтоб сердце не остыло,
Чтоб Матвея дольше удержать,
Обойдя эту проблему с тыла,
Стала его маму опекать.

Отвезла беднягу в санаторий,
Да в такой, которым бы цари
Возгордились.
          И больная вскоре
Снова стала слышать, говорить.
И в село вернулась в тот же год,
Где поныне в здравии живёт.

Между тем, любовь пощла на убыль,
Медленно, как тонет старый плот.
Не пылают прежней страстью губы,
И всё реже к нежностям влечёт.
Чувство благодарности
                Матвея
Повязало крепче многих уз.
И незримый, всё растущий, груз
Нёс он молча, женщину жалея.
И всё думал, думал, как тут быть?
Можно ль без любви себя дарить?

А она, умнее многократно,
В сходах и разводах виртуоз,
Всё умела делать аккуратно,
Без эксцессов разных и без слёз.
И, остатки грёз былых развеяв,
(В паре ведь, и точно, не равны),
Практику назначила Матвею
В глубине казачьей стороны.

Хуторской приём описан раньше.
Стал Матвей там дорог и желанн...
В нститут вернулся - нет деканши:
Проводили. Стала членом АН****.
________________
*Утеплённый хлев для животных.
** Соломенная вдова - женщина, которую бросил муж.
*** Сварит суп в пригоршне - об очень расторопном, смекалистом человеке.
**** АН - Академия Наук.