В беседке на горе Мао-Шань

Помню я, помню дыханье зимы и ночлега
Мертвенный холод и посвист летящего снега.
Стар я, несносны объятия тьмы мне и ветра.
Шляпа, по счастию, есть у меня голубая.

Жил я и шляпа целила меня голубая –
Ночью бездонной, в ненастье меня сберегая...
Время меняется – шляпа при мне остаётся,
Как и халат мой, застёгнутый справа налево.

Снова халат мой зелёный застёгнут налево,
Снова травинка раскрылась, тонка и несмела.
Шляпой своей голубою укрою травинку,
Лишь облака отряхну – вот и снова одет я.

Лишь облака отряхну и удобней устроюсь в халате...
Зреет зерно, Императору подати платят.
Знать, убивать и творить в этом сумрачном мире
Могут лишь воин, поэт и священник. Страна процветает:
Зреет зерно, Императору подати платят...
Стар я, несносно дыхание тьмы мне и ветра –
Шляпа, по счастию, есть у меня голубая.

Собственно, дело не в шляпе.
Под шляпою я понимаю,
Видишь ли – небо. И птицы по небу летают...
На горе Мао-Шань
Третьи сутки любуюсь долиной.
Что-нибудь съел, очевидно… Прости, умолкаю.