Подушка

               
                посв. Жене Гору
Подушки, как известно, бывают разные. Судьба – она тоже – подушка. Хотелось бы, иметь судьбу- подушку  безопасности, но мне не повезло. Моя судьба-подушка слегка свернула мне шею, к счастью, не фатально.
 Была у меня своя студия, где мы с музыкантами репетировали и записывали мои песни, но длился наш вполне успешный творческий проект, увы, недолго:  одним високосным февральским утром менты с их подопечными  гастарбайторами более чем успешно провели рейдерский захват – количество киргизов за полгода выросло примерно в тридцать раз и им стало не хватать места в доме, где студия находилась. Когда я прибежала, дело было сделано: всю аппаратуру радостные киргизы вынесли и поставили на снег во дворе, а сверху на ней лежал запеленутый в теплый свитер кот Хулио.  Его, трехмесячного, принес на студию музыкант Паша, он с ним вместе там жил и бдил имущество от любопытных азиатских соседей. Имя коту дал Паша, но не потому, что кот был испанцем, он был чистокровным тайцем, просто кот родился в июле, потому и стал Хулио. Пока я бегала в ДЭЗ и Управу в поисках помощи, кот так и лежал несколько часов неподвижно, как сфинкс, охраняя наши дорогостоящие музыкальные «пирамиды». Помощи я не нашла: с ментами никто не хотел связываться, мне посоветовали «сломать поставленные киргизами замки и занять позицию». Но я понимала: менты не отстанут, а киргизы в следующий раз просто-напросто спалят аппаратуру. Ведь как сказал мне опер, оставленный опытными коллегами следить, чтоб мы не въехали назад, что «с каждой головы чучмеков они имеют свой профит, а им с семьями тоже хочется нормально пожить». Говоря это, он пытался ласково меня обнимать, из чего я заключила, что любовь к жизни и вправду была у них неуемная.
Вот так большая часть оборудования оказалась у меня дома и долго стояла в холле, накрытая брезентом. А сверху сооружение торжественно венчала подушка, на которой спал  в студии Паша. С этого драматического момента Хулио стал членом нашей семьи и долго не мог прийти в себя от перенесенного стресса. Конечно, было смешно вспоминать, как  здоровенные милиционеры в опустевшем уже помещении мыкались в поисках перепуганного, где-то спрятавшегося, котенка с криками: «Хулио, Хулио, иди сюда, кыс-б...ь…». С тех пор кот не выносит крупных мужчин и гастарбайторов, видно, у последних особый запах. В общем, все приходили в себя, а я зачем-то решила постирать подушку. Она долго не сохла, а потом вроде бы высохла, и я водрузила ее назад. Через какое-то время все мы, включая кота, стали чесаться. Безуспешно искали причину, пока меня не осенило: подушка! После моего вмешательства в ее жизнь, активировались живущие в ней «призраки». Скорей всего, их звали блохи.  Поскольку осенило меня в аккурат в полночь – мое совиное думательное время – то у меня не было другого выхода, как схватить подушку и вышвырнуть ее из окна.
Окна мои выходят на территорию московского Планетария. Семнадцать лет он был закрыт для посетителей, а нам, живущим практически в нем, приходилось выдерживать все тяготы бесконечного ремонта. Он начинался рано утром, и спать я могла только закрыв голову другой подушкой. Ремонт этот протекал своеобразно. Алгоритм его был понятен: приходила очередная порция бабла, и все активно начинали пилить, долбить и сверлить. А через две недели, когда деньги были освоены и  распилены, наступала тишина. Примерно на месяц.  И так все семнадцать лет.
Подушка упала на подиум, который идет от ворот Планетария, поднимаясь наверх. Для меня он остается архитектурной загадкой: по нему не ходят, не ездят, хотя он прямо создан для показа мод или автомобилей.
Подушка пролежала на подиуме года три.Перед открытием Планетария после генеральной уборки она исчезла. Все это время я по утрам выглядывала из окна, проверяла -  лежит, родная, а как ее не стало, поняла: скоро откроют!
Эту историю я никому не рассказывала, хотя познакомилась с руководством Планетария и даже чуть было не осуществила  там свой проект. Конечно, подушке этой – самое место в планетарском музее, ведь она стала частью истории этого Звездного Дома. Кстати, в запланированной архитекторами внутренней парковке под зданием сделали въезд, но забыли сделать выезд, что немудрено за семнадцать-то лет. Зато там теперь проходят художественные выставки.
А я, как привыкла спать с подушкой на голове, так и сплю по сю пору.