на чёрной волге

Ну как ты там живёшь, скажи, дружище?
Я больше не нуждаюсь в сне и пище.
Когда нам выключают свет в палате,
я засыпаю, думая о брате.

Россия в Украину вводит войско.
От фонарей по комнате полоски
оранжевые, серыми ночами.
И я не доверяю больше маме,

и больше не боюсь отца. И слухов.
Пытаюсь стать сильнее телом, духом.
Послав родных, друзей к едрёне фене,
тихонько вою Летова. И Веню.

Меня так много, Бога очень мало.
А ты не в курсе, я тут уезжала.
Жила простой, счастливой, тихой, жизнью.
Казалось: молока река не скиснет,

не приплывёт Харон по водам зыбким.
И кожа пахла потом и присыпкой.
Я постирала тщательно одежду
и выкинула всё. И где-то между

Двумя своими жизнями застряла,
как на большом вокзале. В центре зала.

Ну как ты там, построил ли ты крепость?
Я думаю, любовь – это потребность.
Потребность быть живой, и в человеке.
Ну, как Григорьев написал о снеге.

Сестрица, брат, постится и прощает.
Ей снится за горами – поле чая,
а наверху – вангноговский подсолнух.
Когда прощу себя – я тут же сдохну.

До этого момента выше крыши.
Пока что я себя лишь ненавижу.
Когда момент придёт, из чувства долга
ты забери меня на чёрной волге.