запрещенное

я готов идти. я собрал, что нужно.
и что будет дальше, мне знать ненужно.
я прицепил взрывчатку, сделал всё, как сказали
и решил прогуляться во знамя печали.

купить дорогих сигарет и немало.
выкурить две на ходу и устало
плестись по расстаявшим улицам,
ступая то в грязь, то в лужицы.

руки дрожат от страха случайно
задеть рычажок кольцом обручальным.
но вот за спиной слышится шум,
то ментовских машин мутный гул.
ноги слабеют под весом греха.
груз на плечах переходит во страх.
ведь нечаянный жест обретет все во крах.

******

нет той концовки у злого стиха.
не было взрыва, рычаг не нажался.
слабым отнюдь человек оказался.
им не движила мысль, его гнобила тоска.
но если б не это - дыра виднелась у виска.

******

и просыпаясь, я встаю, как в обмороке,
опьяненный. и под руку меня ведет
мужчина лет весьма преклонных.
в испуге я сбежал
от помощи такого вида,
как пес заборный я дрожал,
на грани смерти, будто гнида.

вдали виднелась остановка,
час пик, 8 утра, среда.
паническая обстановка
сводила голову с ума.
и я решил, что это место
должно утихнуть хоть на миг.
и встав перед окном автобуса, я жестом
мелочным тоску пустого города постиг.

раскрыл пальто, достал вершителя судьбы
и тут словил пустой я взгляд подростка.
он выделялся из толпы, не оказал борьбы,
напротив, желая превратится в пепла горстку,
манил меня скорей нажать, не трусить, не робеть.
в его глазах читалось страстное желание сгореть
в автобусе, в 8 утра, от взрыва.
лишь бы не жить в таком тщедушном мире.

и выдохнув последний дым,
бросая сигарету, я чувствовал, что все теперь иным
мне кажется во взрыве этом.
теперь я чувствую себя спасителем.
спасителем от давящих страданий.
хранителем его души
и исполнителем желаний.

мой палец в судороге вздрогнул.
бум, взрыв. лишь помню, кто-то охнул.