Предательство, страшнее смерти

Репунс.
Ель и быль
ПАЛАД.
(драма)
~
Он сын скрипачки и посла.
Она из бедного квартала.
Ему внимала-вынимала.
И крошек-деточек снесла.
~
Подвышло время, он сказал:
- Манон, не вздумай резать вены,
мне нынче снились перемены,
я отправляюсь на вокзал.
~
Она едва всплеснуть успела,
он - к чемодану и на двор.
Его поджаристое тело
замёл октябырьский костёр.
~
Грешить в подробности не станем,
чем помыкалась, кем жила.
Как и почём сдала цыганам
детей-кровинушек со зла.
~
Её нашли, спустя неделю
с вязальной спицей через рот.
Похоронить себя под елью
в письме просила, кто найдёт.
~
За все труды - четыре франка
зажала мёртвая в горсти.
Цыган и юная цыганка
 из тех детей пошли расти.
~
Прошло семь лет. Обоз. Кибитка.
В ней двое греются в шинель.
Мерцает лампочка-карбидка.
Разбились табором под ель.
~
Миро и Рада их назвали
в районе в метрику врачи.
Они уснули на привале,
но резко вздрогнули в ночи.
~
Их обнимала ель в охапку.
- Я ваша мама, - им крича.
- Я вам наводку дам на папку, -
мотала веткой сгоряча.
~
Пока вы грызли плод рябины,
кору и кожицы с пуант,
он гнул рабоческие спины
и стал купец-негоциант.
~
Катает сумками по странам.
Тут из Батума на Тифлис
он в шесть проедет караваном.
Я разбужу, поспите, плиз.
~
Рассвет. Купца остановили.
Распёрло ужасом глаза.
Еще вчера он был на вилле,
а тут не знает, что сказать.
~
И сообразно перемене
в текущих планах и судьбе,
он рухнул детям на колени,
моля и плача о себе.
~
Но непреклонны два подростка,
лишившись детства и семьи.
Они его стегали жостка
с шести кнутами до семи.
~
И лишь когда проснулись птицы,
защебетав навеселе,
его нашли проткнутым спицей
с четыре франка на земле.


*
САНТО:

Блестяще изложил Палад,
По всем законам жанра-драмы!
Я вычитал раз пять подряд,
Усилив резкость панорамы.

Выклевывал из строк изюм,
Метафоры из сути текста,
Я перебрал немало дум,
Взбивая истину, как тесто.

Отцы возмездий, не страшась,
Плодят сирот в своих  берлогах.
И жадно ночью нагрешась,
Детей бросают на дорогах.

Когда, чей  папа понимал,
Прокалывая спицей детство,
ЧТО, У КОГО он отнимал,
Лишив опеки и наследства?!

Кто пил гулял и не скорбел,
В трущобы заманив подранка,
Тому я сам  бы спицей вдел
Четыре похоронных франка!

Страдают  в мире  малыши,
 Судьбой покинуты на ветер,
Для слабой, крохотной души -
Предательство страшнее смерти.

С того отца, кто не радел,
Однажды спросится,  с  подонка:
Как мог ты, проклятый удел
Оставить, бросивши ребенка?

*
 Приветище, Санто!
Вот умеете Вы по косточкам тему разобрать. Ни детальки не упустите. И умеете избегнуть тональности трагифарса при подаче драматических событий.
Мне ажно где-то оправдаться захотелось за свои комизмы - они не от циничности вовсе (хотя..)
 С одной стороны, ирония - блок, защита чувствительной психики, когда жизнь не просто "бьёт ключом по голове", а бьёт, бьёт, догоняет и еще раз бьёт.
Вот как-то так, по-тарантиновски,
 штоле))

*
Привед, друк!
Квентил был в Москве  - посетил из всего, что есть
только могилу Пастернака.
Затарантинился туда и обратно.
А к детям отношение - не исчерпывается инстинктами -
 я за то, штобэ чувство тветственности, всетке формировали,
штоле))