Одобрямс!

От золотых кованных ворот в виде двуглавого орла стелилась дорожка кроваво-красного цвета.  Начавшись у этих ворот, она скрывалась за горизонтом. Где-то в метре от этой дорожки с обеих сторон, по щиколотки в мартовской грязи, выстроились две шеренги выглаженных, одетых с иголочки, лоснящихся от здоровья и удовольствия пребывания здесь элиты общества.
Агент Национальной Безопасности сразу опознал стоящих почти у самих ворот Вальтера Шеленберга (он же Обломов, он же президент России и многое другое) и Карла Вольфа (он же Павка Корчагин, он же Дзержинский и многое другое).  Шеленберг хитро улыбался, округлив свои пухлые щеки и склонив голову в сторону Вольфа, а тот с серьезным выражением лица что-то ему говорил на ухо. Напротив них, с другой стороны дорожки стоял уже не молодой Георгий Иваныч (он же Гога, он же Гоша и многое другое) и с каким-то растерянным видом смотрел на блестевшие ещё с утра лоском дорогущие туфли, которые теперь утопали в грязи. Справа от него стоял Учащийся Кулинарного Техникума (он же Попугай, Иосиф Сталин и многое другое). Затем стоял усатый д'Артаньян (он же Семён по прозвищу Сильва и многое другое) в неизменно черной шляпе и гитарой за спиной, а рядом был голубоглазый светловолосый гардемарин Алёша Корсак (он же агент Фёдор Соколов и многое другое). В общем собралось большое количество людей известных в определенных и не очень определенных кругах.
Агент Национальной Безопасности решил пробраться поближе к Шеленбергу и  Вольфу, но сразу же наткнулся на Сашу Белого (он же Сергей Есенин и многое другое).
- Куда прешь!- прошипел Саша Белый и быстро оглянувшись по сторонам нанес короткий, но сильным удар в живот Агенту Национальной Безопасности. - Я пацифист!
- Да... вот надо мне туда, братан, - скорчив мину ответил Агент Национальной Безопасности и провел пальцами вдоль горла. - Век воли не видать!
- Ну, так бы и сказал, что ты братан, - уже примирительно ответил Саша Белый и пропустил вдоль себя Агента Национальной Безопасности. Теперь перед ним скакал как молодой козлик на привязи, разбрызгивая слякоть на стоящих рядом, Мои Мысли — Мои Скакуны. "Во дает," - подумал Агент Национальной Безопасности, - "шило у него в одном месте, что ли?" Но взглянув на лицо Мои Мысли — Мои Скакуны, он всё понял и молча посочувствовал. До Вольфа с Шеленбергом оставался лишь один - Не Плачь Девчонка (он же Ни Минуты Покоя и многое другое) и Агент Национальной Безопасности решил, что подбираться вплотную к  ним не стоит, можно выдать себя. Сделав задумчивое лицо, Агент Национальной Безопасности точно направил левое ухо на Валтера Шеленберга и Карла Вольфа. В это время говорил уже Шеленберг:
- А помнишь, в 68-м, когда помогали братскому чехословатскому народу? Тогда Брежнев был еще ого-го! Вот мы тогда наодобрялись!
Карл Вольф, улыбаясь одобрительно кивал:
- Да! Были люди в наше время...
В это время на золотых воротах осторожно приоткрылся глаз правой головы орла, и всевидящее око в течение нескольких минут обозревало всех собравшихся. Затем ворота резко открылись, Шеленберг с  Вольфом, как и остальные присутствующие, замолчали, вытянулись, как будто прозвучала команда "Смирно", Мои мысли — Мои скакуны перестал прыгать и только изредка гримаса то ли боли, то ли отчаяния проскакивала по его лицу. На дорожку вышел маленький человек, который шел, размахивая только правой рукой, а левая почему-то была прижата к бедру, будто он придерживал несуществующую шпагу. Когда он поравнялся с первыми людьми в шеренгах, они упали на колени и как в молитвенном экстазе, многократно крестясь и кланяясь громко зашептали: "Одобрямс! Одобрямсь!!"
Агент Национальной Безопасности с удивлением оглядывался на уже всех, кто был вокруг него или напротив через дорожку. Все стояли на коленях в грязи и как завороженные повторяли: "Одобрямс!"
"На колени!" - кто-то громко прошипел сзади, и через секунду твердая подошва армейского башмака помогла Агенту Национальной Безопасности принять правильное положение. "Одобрямс!" - продолжал кто-то подсказывать ему сзади. Агент Национальной Безопасности раздумывал, что делать, но резкий удар по копчику мгновенно рассеял все сомнения: "Одобрямс! Одобрямс! Одобрямс!", словно рекой полилось из его рта.
....
В это время в телестудии, где в прямом эфире транслировалось это шествие известный телеведущий из-за отсутствия в студии грязи окунал голову в таз с киселем. И каждый раз выныривая из таза, повторял;"Одобрямс!"
…
Маленький человек, повернув голову к ближайшей телекамере произнес: "Поможем дружественному народу!" И одновременно миллионы граждан, сидевших дома в мягких креслах или возлежавших на диванах, бухнулись на колени перед телевизором и запричитали: "Одобрямс! Одобрямс!"
А маленький человек шествовал далее и далее по дорожке. Вдруг... когда Бурановские бабушки падали на колени, плакат который они держали, упал на ковровую дорожку, перегородив дорогу маленькому человеку. Ему пришлось остановиться, а прочитав плакат он сначала покраснел, а затем истерично закричал: "Убрать!"
На плакате была надпись: "Фашизм не пройдет!"
….......
В Небесной России за всем этим наблюдали Александр Сергеевич и Михаил Юрьевич.
"Меч взяли, а свободы не захотели...", - грустно сказал Александр Сергеевич.
"Да... Страна рабов, страна господ..." - ответил Михаил Юрьевич.