Александр Македонский - Глава XIX - На гребне слав

АЛЕКСАНДР МАКЕДОНСКИЙ

ГЛАВА  XIX

НА  ГРЕБНЕ  СЛАВЫ

"...Александр  приказал  именовать  себя  царём  всех
стран  мира  и  внушил  воинам  своим  такую  веру  в себя,
что  в  его  присутствии  они, даже  безоружные, не  боялись
никакого  вооружённого  врага. Поэтому  не  было  ни  одного
врага, которого  бы  он  не  победил, не  было  ни  одного  города,
которого  бы  он  не  взял, ни  одного  народа, которого  бы  он  не
покорил. В  конце  концов  он  был  сломлен  не  вражеской  доблестью,
но  коварством  приближённых  и  предательством  подданных".

    Юстин ("Эпитома  сочинения  Помпея  Трога  "Historiae  Philippicae"
                Книга  XI . 16)
               

                1

Но  отдых  войску  вскоре  будет  дан.
В  Кедросии  обильные  запасы
Зерна  и  фруктов, зелени  и  мяса
Доставили  соседи  в  царский  стан.
И  некуда  деваться  от  реалий -
Настало  время  бурных  вакханалий,
И  царь, занёсшись  в  гордости  своей,
С  друзьями, развалившись  на  помосте,
В  восьмёрку  запряжённом  лошадей,
Лишь  пил  и  ел, разбрасывая  кости.
Вино при вакханалии  такой,
Под  звуки  лир  и  флейт  лилось  рекой.
Была  дорога  устлана  венками,
И  трезвый  мог  поклясться  бы  богами,
Что  тысячи  хватило  бы  мужей,
Пусть  даже  и  легковооружённых,
Царя  взять  без  усилий  напряжённых,
И  всех  в  дугу  упившихся  друзей.
Однако, на  семь  дней  того  разгула,
Врагов  в  округе  ветром  будто  сдуло.
Желающих  сразиться  не  нашлось.
Веселье  же  на  славу  удалось.
Судьбе  хоть  и  присуще  вероломство,
Но  только  удивляется  потомство
Её  причудам  странным  до  сих  пор -
Она  смогла  прославить  и  позор.

                2

Вернулись  те, кого  царь  посылал
Убрать  Пармениона. Их  деяний
Не  мог  оставить  царь  без  наказаний.
Одних  казнил, а прочих  заковал.
За  ними  шлейф  тянулся  преступлений,
И  жалобщики  массу  обвинений
На  них  воздвигли. Дескать, посмотри,
Что, Царь, они  тут  только  не  творили,
Жестокие  посланники  твои!
Пармениона  ладно, мол, убили
Мечом  в  живот. Изменник  он  и  плут,
Но  далее, о Царь, глаза  не  лгут,
Да  лучше  б  мы  с  рожденья  были  слепы!
И  храмы  превратили  же  в  вертепы!
И  девушки  оплакивают  честь,
Которой  их  лишили  эти  звери.
И  персы  псам  твоим   уже  не  верят,
Ведь  гнусных  всех  их  дел  не  перечесть.
Восприняв  всё  как  личную  обиду,
Потешил  царь  бесстрастную  Фемиду,
И  не  колеблясь, в  миг, в  угоду  ей
Соратников  недавних  и  друзей
Прибил  к  крестам, чтоб  было  неповадно.
А  если, мол, кому-то  не  понятно,
И  если  где  ещё  завёлся  вор,
То  есть  ещё  и  плаха  и  топор.

                3

Но  мыслями  царь  был  уже  не  здесь,
В  душе  лелея  планы  грандиозней,
И  тех, кто  плёл  искусно  сети  козней,
Не  замечал. Уже  носилась  весть,
Что  для  него  и  море  не  проблема,
И  скоро  будут  стены  Карфагена*
Навеки  снесены  с  лица  земли,
Засеяны  травой  его  обломки,
Следов  чтоб  Карфагена  не  нашли,
Как  ни  старались  в  будущем  потомки.
Европы  отворить  затем  засов.
Пройти  от  Геркулесовых  столбов
В  Иберию*, Италию, и  вскоре
В  итоге  македонским  станет  море,
Ведь  он  был  до  сих  пор  непобедим.
И  это  не  пустые  были  планы.
Толпились  в  Вавилоне, как  бараны
Послы  и  лебезили  перед  ним,
И  видели  себя  в  безумном  страхе
На  пару  с  палачом  на  царской  плахе.
Сатрапы  к  морю  лес  уже  свозили.
К  весне  царь  повелел  приделать  кили
К  громоздким  септиремам*. Их  семьсот
Должно  было  коснуться  глади  вод

                4

Но  ропот  вновь  возник  среди  солдат.
Шёл  план  царя  вразрез  с  их  интересом.
"Теперь  он  доверяет  больше  персам.
Они  и  у  шатра  его  стоят.
И  пусть! А  нам  пора  бы  возвратиться,
Ведь  дом  родной  не  зря  ночами  снится.
Есть  путь  один, и  это  путь  домой!"
Всё  войско  так  считало  без  боязни.
Царь  некоторых  собственной  рукой,
Разгневавшись, отвёл  на  место  казни,
Чтоб  сразу  все  волнения  пресечь,
Но  прежде  он  сказал  с  трибуны  речь,
Опять  напомнив  прежние  победы:
- Во  что  вы  были, вспомните, одеты?
Взгляните  только, что  на  вас  сейчас.
Придя  сюда  с  плетёными  щитами,
Со  ржавыми, в  зазубринах, мечами,
Вы  ропщите? И  как  понять  мне  вас?
Не  важно  из  чего  пить, быть  бы  пьяным?
Соскучились  по  кубкам  деревянным?
Не  стыдно  будет  вам  домой  придти?
Я  не  держу. Счастливого  пути!
Солдаты, покорившие  полмира!
Пусть  радуются  дети  дезертирам.
Расскажите  им, правды  не  тая,
Как  бросили  вы  в  Персии  царя.

                5

Сатрап  Орсин*  был  знатен  и  богат.
Влиятельный  правитель  Персагады
Достоин  был, пожалуй, лишь  награды,
Но всё  же  был  под  стражу  вскоре  взят.
Добряк  всегда  не  чувствует  подвоха.
Быть  щедрым  слишком  тоже  очень  плохо.
Радушие, не  знавшее  границ!
Подарки  для  друзей  царя - рекою!
Всех  одарив  с  царём  пришедших  лиц,
Не  дал  подарков  евнуху  Багою,
Хоть  знал, что  тот  любезен  был  царю.
Зачем  смешить  Персиду, мол, свою!
Хотя  никто  над  ним  бы  не  смеялся.
Багой  пороком  с  женщиной  сравнялся,
Но  царь, хотя  и  дважды  был  женат
(Он  в  жёны  взял  дочь  Дария  Статиру),
В  походах  тяжких  было  не  до  жиру,
Ведь  на  безрыбье  раку  будешь  рад.
И  вхож  Багой  стал  в  царские  покои.
Как  льстец  был  лишь  презрения  достоин.
Червяк, червяк  и  есть, пусть  он  и  мал,
И  он  царю  на  ушко  нашептал,
Пока  была  в  отсутствии  Статира:
"Разграбил  враг  Орсин  гробницу  Кира*".
На  плахе  так  Орсин  сказал: "Я  рад:
Не  баба  правит  царством, а  кастрат".

                6

Вот, говорят, что  надо  пить  уметь.
Что  если, мол, не  можешь  пить  спиртное,
Кефир  пей  или  что-нибудь  другое,
Ведь  на  весах  не  шутка - жизнь  и  смерть.
Но  хоть  статей  и  книг  мы  видим  груду,
И  всё  о  том  же, вряд  ли  пить  не  будут.
Что  в  меру  хорошо, вредит  вдвойне,
Когда  употребляется  без  меры.
Веками  ищут  истину  в  вине,
Находят  разве  только  тень  химеры.
Веками  так  же  точно: кто  кого
(Не  ясно, правда, только  для  чего,
Забава  же  не  кажется  толковой)
Один  стремится  перепить  другого.
Ну, ладно  бы, в  борьбе  или  стрельбе,
Метании  копья  на  точность, в  беге,
На  колеснице, чёрт  с  ней, на  телеге
Задай  вопрос  изменчивой  судьбе,
Героем  стань  любых  соревнований,
Но  только  не  обильных  возлияний.
Тщеславие  покоя  не  даёт?
Так  вырвись  на  полкорпуса  вперёд.
Но  кто - кого! И  снова  пир  в  хоромах.
Всех  перепил, всех  больше  выпил  Промах,
Увенчан  был  венком, да  только  зря.
Прожил  потом  всего  четыре  дня.

                7

К  несчастью, друг  царя  Гефестион
Во  цвете  лет  скончался  тоже  вскоре.
Царь  был  подавлен. Это  было  горе.
Дороже  не  бывало  похорон*.
Но  кто  судьбу  представить  ясно  может?
Что  будущее  нам  готовит, всё  же?
Знамение  ли  это  или  бред?
Знак  свыше, или  случай, и  нелепый7
Никто  не  даст, конечно  же, ответ.
Эх, если  бы  не  так  мы  были  слепы!
И  если  бы  предвидеть  удалось
Хоть  что-то, но, надеясь  на  авось
Придётся  большинству  идти  по  жизни
Невзгодам  вопреки  к  грядущей  тризне.
Не  зря  же  есть  понятие "судьба"
И  можно  обмануть  её  едва  ли.
Халдеи  же  царя  предупреждали.
Не  верной  ли  была  их  ворожба?
Не  всё  ли  звёзды  знают  в  самом  деле?
Но  только  эти  мудрые  халдеи
Царю  сулили  смерть, и  должен  он
Забыть  на  время  шумный  Вавилон:
- По  звёздам, Царь, читаем  мы  отлично.
А  царь  ты  или  раб, им  безразлично.
Бессильны  тут  все  копья  и  мечи.
Бесстрастен  свет  холодный  их  в  ночи.

                8

Вмешавшийся  философ  Анаксарх
Всё  опроверг  посредством  рассуждений:
- Тебе  ли, Царь, бояться  смерти  тени?
Тебе  ли, Царь, присущ  пред  нею  страх?
Умно  ли  пальцем  в  небо  тыкать? Вряд  ли.
Но  царь  же  знал: опаснее  в  театре,
Чем  на  коне, и  впереди  знамён,
Однако, ждали  важные  заботы.
Послы  уже  съезжались  в  Вавилон.
Он  был  на  гребне  славы, а  работы
И  планов  было -  непочатый  край.
Судьба! Хоть  двери  все  позакрывай.
И  он, похоронив  Гефестиона,
Потряс  пирами  стены  Вавилона.
Роскошней  пиршеств  не  было  ещё,
Гетер  развратней, а  вина  пьянее.
Уже  забылись  жалкие  халдеи,
Но  точен  был  по  звёздам  их  расчёт.
Царь  рухнул, будто  был  сражён  стрелою,
И  смерти  меч  завис  над  головою.
Врачи, не  в  силах  чем-нибудь  помочь,
Сомнения  развеяли  все  прочь.
Напрасны  все  стенания  и  крики.
Царь  перстень  сняв, отдал  его  Пердикке,
Ему  же  волю  высказав  свою:
- Достойнейшему  царство  отдаю.

ПРИМЕЧАНИЯ:

*Карфаген  поддерживал  свою  метрополию  Тир
во  время  осады  города  Александром.

*Иберия - так  греки  называли  Испанию.

*Септирема - гептера, корабль с семью рядами вёсел.

*Орсин - Орксин, полководец  Дария  в  битве  при  Гавгамелах,
управляющий  Персией  после  смерти  Фраорта.

*Кир - основатель персидского государства. Даты правления: 558 - 530 гг до н. э.

*На  похороны  Гефестиона  было  затрачено  около  12  тысяч  талантов.
Для  сравнения: долги  всем  воинам  составили  менее  10 тысяч.

*Александр правил  12 лет и 7 месяцев. Умер  в  Вавилоне 28 июля  323 г. до н. э.
в  возрасте  33 лет.


ОКОНЧАНИЕ:http://www.stihi.ru/2014/03/13/2924