Март в Коломне

Три  весны  выставлены  на  продажу
и  последняя  почему-то  грязнее  всех
жмётся  к  казармам  Флотского  экипажа
уличной  кошкой  промокший  мех
греющей  в  лучах  ледяного  солнца
и  повсюду  песок,  а  не  Хухеля  пыль
и  никто  не вспомнит  как  патина  бронзы
текла  со  статуй  нимф,  святых  -  крыль-
ями  ангелов  на  фронтонах  собора
с  заваренных  наглухо  литых  дверей
козлиной  песней  погибшего  хора
графикой  такелажа  распятием  рей
барка  стреноженного  вдоль  гранита  стенки
острова  отбитого  у  азиатчины  материка.
Где  детский  каприз  молочной  пенки
равен  корыту  и  отчаянию  старика.

Остатки  роскоши  исчезнувшей  зимы,
нелепый  диалект  тюремной  речи,
мозг  требует  калорий,  московские  умы
исправно  блеют  на  овечьем
о  родине,  точней  о  синеве  лампад,
о  мужестве  в  его  скользящей  части,
возможность  разыграть  карибский  пат,
в  коленно-локтевой  усладе  власти.
Политика  -  вульгарный  пересчёт  людей
служенье   "общаку",  немного  крови,
огонь  из  Греции  зальёт  борта  ладей
и  слоник  ослику  выщипывает  брови.
Из  треугольника  на  серп  взирает  глаз,
у  мавзолея  Вий,  но  неподъёмны  веки,
тут  время  подошло  ввернуть  про  газ
и  про  дороги,  что  выводят  к  Мекке.

Обычный  электрический  фонарь...
Власть  восхитительна  как  руки  массажистки,
канал,  покрышек  фронтовая  гарь,
аптека  ужасов  грядущей  чистки.
А  по  Торговой  как  всегда  бредёт  еврей,
фрагментом  из  пейзажа,  нечто  в  чёрном
вне  времени  и  по  числу  зверей
составлен  гороскоп  клюющий  зёрна.
Разрыв  волокон  от  усилия  стрелы,
неровный  шов  успешного  наркоза
на  амплитуде  от  осанны  до  хулы
из  алкоголя  собранная  проза
уводит  далеко,  посредством  языка
возможно  в  Углич,  но  хотелось  бы  к  Монмартру
Судьбу  солдата,  доходяжного  зэка
примерить  в  карнавал,  на  радость  марту.


март 2014