Мелодрама

Едой и сексом забивая страх,
И боль, и неуверенность, и скуку,
Я кожей всею ощущаю крах,
Рождающие печеночную муку,
Переходя в сердечную тоску,
И горечь эту с желчью изрыгаю
По капле, по кровавому куску,
Которые с безумством сопрягаю.

Я скоро перейду на люминал,
К печали, не испорчен артистизмом.
У пьесы есть начало и финал
С присущим жанру мелодраматизмом.
У пьесы есть и фабула, и нерв,
И всякие условности другие.
А я играю так, не меры сверх,
А в строгих берегах драматургии.

Я не смогу закону вопреки,
Меняя сцены под мечом висячим,
Переписать законы от руки,
Перековать оковы от Версаче.
И то, что чаще злато, реже сор,
В игре моей любительской отыщет
Не тот, кто далеко не режиссер,
А тот, кто сам непревзойденно пишет.

Наверно, в этом истинная суть,
Ее неотвратимое мерцанье
На медленный, улиточный мой путь
В трагическое миросозерцанье,
Где жизни гон – придаточный рефлекс,
Какое-то остаточное эхо
Того, чему питание и секс –
Условно-допустимая помеха.

2014