с его уходом не согнулась ее спина

Локи Лафейсон, Сигюн.

***

С его уходом не согнулась ее спина, все так же плечи ровны, так же плавен шаг. В ней все по-прежнему: улыбки, слова и смех, не выдает страдания даже взгляд.

Ее жалеть - напрасный и глупый труд. Сказать о горе не значит помочь ему. Словам чужим ни грусти не ободрить, ни лишней тяжестью плеч ее не согнуть.

Сначала девкой жалели: "Зачем далась? Любви не вынесешь жестокого подлеца". А после с жалостью смотрели: в цепях ведут - а на жене от слез уже нет лица.

Все пировали, затягивая петлю притворной скорби над бедной ее душой. А после вслед смеялись: "И где любовь? Как наигрался муж твой, так и ушел".

Все ждали, что сломается, подведут и сердце ее хрупкое, и душа. Она молила, в ноги пав, Всеотца, чтоб не убили пленника - пусть в цепях.

А как сбежал предатель и лицедей, так закололи пиками жестких слов, мол, полюбила дикого - тот в леса. А может, не горела в нем по ней кровь, и не любил он вовсе: ушел, забыл.

Все верили: остудится... и предаст. Да только дева гордая дальше шла, словам чужим и колкостям не сдалась.

Но косы ее - золото снег замел, и смех ее не слышали много лет, хоть на чужое резкое: "Что ждешь? Брось!" все так же прям и честен ее ответ.

Взвиваются радевшие: "Ты пойми, ты не живешь с уходом его... Как труп!"

Она в ответ лишь холодом дарит глаз...

А в них чужого взгляда хитр изумруд.