я не нес над тобой мокрый зонтик

У меня... в школе... было много странных идей. Например, не отвязывалось от меня без конца приходящее по ночам соображение, что дедушке опасно приезжать в Москву, и, раз я его люблю, то я не должна желать, чтобы он приехал. Все эти соображения под общий такой текст подходили "Скажи, отчего мне всё время мерещится", дальше исходя из той конкретной идеи и мысли, которая явилась вот у меня в голове.

Бывал такой сон, про дедушку, страшно счастливый. Что мы с ним вдвоём ночью в лесу, и он рубит деревья. А периодически приливом и отливом... прибоем... на нас морская волна накатывает, нас с головой накрывает и с верхушками накрывает деревья самые высокие, мы в это время обхватываем ствол дерева, каждый своего, чтобы нас не унесло. Потом волна откатывает обратно, и дедушка продолжает рубить деревья, и оба мы с ним совершенно счастливы.

Ещё была мысль такая упорная, что насколько бы радостней стало жить и замечательней, если бы обстановка-мебель алма-атинской квартиры переехала в квартиру московскую. Потом оказалось, соображение было ложное.

Особенно сильно мечталось о диване из большой комнаты, кухонной полке такой, поделённой на шесть маленьких полочек, и открывашке для бутылок в виде ноги с копытом какого-то некрупного животного. Диван и полка оказались в итоге в Москве, открывашка-нога так и потерялась не знаю где; жизнь с прибытием дивана и полки вообще никак не изменилась... Очередное страшное разочарование.

*
я не знаю, кто стал твоим Богом-Отцом

Кто стал. Вот с одним... человеком, с которым, когда общаешься, очень глубоко чувствуешь рисунок его личности и тот несомненный факт, что общаешься именно с ним... Вот мы друг друга материли, в другое время чё-то обдумывали философское, не выполняли просьб и настоятельных рекомендаций друг друга /я упёрто храм не посещала например, и чем-то вроде молитвы излагала, что я конечно не железная и можно меня заставить, но пока есть моя твёрдая воля, меня в храме не будет/, я его книжки читала... там было море восторга и любви ко всему на свете, это помогало каждый день:" его тексты, ещё тексты поэтов Серебряного века. Хорошо, что нет протоколов нашего общения длительного, это общение можно, в-общем, выразить текстом Бродского:

Одной поэтессе

Я заражен нормальным классицизмом.
А вы, мой друг, заражены сарказмом.
Конечно, просто сделаться капризным,
по ведомству акцизному служа.
К тому ж, вы звали этот век железным.
Но я не думал, говоря о разном,
что, зараженный классицизмом трезвым,
я сам гулял по острию ножа.

Теперь конец моей и вашей дружбе.
Зато -- начало многолетней тяжбе.
Теперь и вам продвинуться по службе
мешает Бахус, но никто другой.
Я оставляю эту ниву тем же,
каким взошел я на нее. Но так же
я затвердел, как Геркуланум в пемзе.
И я для вас не шевельну рукой.

Оставим счеты. Я давно в неволе.
Картофель ем и сплю на сеновале.
Могу прибавить, что теперь на воре
уже не шапка -- лысина горит.
Я эпигон и попугай. Не вы ли
жизнь попугая от себя скрывали?
Когда мне вышли от закона "вилы",
я вашим прорицаньем был согрет.

Служенье Муз чего-то там не терпит.
Зато само обычно так торопит,
что по рукам бежит священный трепет,
и несомненна близость Божества.
Один певец подготовляет рапорт,
другой рождает приглушенный ропот,
а третий знает, что он сам -- лишь рупор,
и он срывает все цветы родства.

И скажет смерть, что не поспеть сарказму
за силой жизни. Проницая призму,
способен он лишь увеличить плазму.
Ему, увы, не озарить ядра.
И вот, столь долго состоя при Музах,
я отдал предпочтенье классицизму,
хоть я и мог, как старец в Сиракузах,
взирать на мир из глубины ведра.

Оставим счеты. Вероятно, слабость.
Я, предвкушая ваш сарказм и радость,
в своей глуши благословляю разность:
жужжанье ослепительной осы
в простой ромашке вызывает робость.
Я сознаю, что предо мною пропасть.
И крутится сознание, как лопасть
вокруг своей негнущейся оси.

Сапожник строит сапоги. Пирожник
сооружает крендель. Чернокнижник
листает толстый фолиант. А грешник
усугубляет, что ни день, грехи.
Влекут дельфины по волнам треножник,
и Аполлон обозревает ближних --
в конечном счете, безгранично внешних.
Шумят леса, и небеса глухи.

Уж скоро осень. Школьные тетради
лежат в портфелях. Чаровницы, вроде
вас, по утрам укладывают пряди
в большой пучок, готовясь к холодам.
Я вспоминаю эпизод в Тавриде,
наш обоюдный интерес к природе,
всегда в ее дикорастущем виде,
и удивляюсь, и грущу, мадам.

И.Бродский -

вот как-то в формате умозаключений, подобных тем, какие приводятся в тексте Бродского, я поклялась, что никогда в жизни у этой отвроатительной организации, Церкви, что ли, или Бога, ничего не попрошу для себя. А постепенно воля к жизни и желание жить как-то выдохлись, я думала, всё равно мне покончить с собой или помешаться, надо хоть то и это попробовать и внимание к себе привлечь, а тут явилась мерзкая ситуация, помирал нравившийся мне молодой человек, притом я помереть давно пыталась и никак не могла, а он помирать не хотел, это было совершенно несправедливое и нецелесообразное распределение в мире смерти. И я попросила не для себя, а для молодого человека. Так начались мои отношения с Богом Отцом, или кто уж он там, он и сам не знает, и моя храмовая практика.

Львиная доля

Когда, судьбу не одолев,
Скуля, закрутишься в калачик,
Придет к тебе небесный лев:
Он - покровитель всех собачек.

Глаза его желты, как мед,
Как от грозы, особый запах.
Покачиваясь, он идет,
Пружиня на тяжелых лапах.

И рявкнет он: "Ты что, в живых
Остался, думаешь, в подарок,
Последний из сторожевых,
Людьми покинутых овчарок!

Кому нужны груды умов,
Толкающиеся без счета?
Беги, покуда как на львов
На вас не начали охоту..."

Летим, прижмись ко мне скорей,
Меж облаков свинцовых плотных...
Туда, где царствие зверей,
Невинных душ святых животных...

И на уснувший городок
Наступит, как на муравейник...
И разорвется поводок...
И расстегнется сам ошейник...

Вероника Долина

*
Даниил

1

Села я на подоконник, ноги свесив.
Он тогда спросил тихонечко: Кто здесь?
- Это я пришла. - Зачем? - Сама не знаю.
- Время позднее, дитя, а ты не спишь.

Я луну увидела на небе,
Я луну увидела и луч.
Упирался он в твое окошко, -
Оттого, должно быть, я пришла...

О, зачем тебя назвали Даниилом?
Все мне снится, что тебя терзают львы!

2

Наездницы, развалины, псалмы,
И вереском поросшие холмы,
И наши кони смирные бок о бок,
И подбородка львиная черта,
И пасторской одежды чернота,
И синий взгляд, пронзителен и робок.

Ты к умирающему едешь в дом,
Сопровождаю я тебя верхом.
(Я девочка, - с тебя никто не спросит!)
Поет рожок меж сосенных стволов...
- Что означает, толкователь снов,
Твоих кудрей довременная проседь?

Озерная блеснула синева,
И мельница взметнула рукава,
И, отвернув куда-то взгляд горячий,
Он говорит про бедную вдову...
Что надобно любить Иегову...
И что не надо плакать мне - как плачу...

Запахло яблонями и дымком,
- Мы к умирающему едем в дом,
Он говорит, что в мире все нам снится...
Что волосы мои сейчас как шлем...
Что все пройдет... Молчу - и надо всем
Улыбка Даниила-тайновидца.

3

В полнолунье кони фыркали,
К девушкам ходил цыган.
В полнолунье в красной кирке
Сам собою заиграл орган.

По лугу металась паства
С воплями: Конец земли!
Утром молодого пастора
У органа - мертвого нашли.

На его лице серебряном
Были слезы. Целый день
Притекали данью щедрой
Розы из окрестных деревень.

А когда покойник прибыл
В мирный дом своих отцов -
Рыжая девчонка Библию
Запалила с четырех концов.

Марина Цветаева

*
там
уже не домами-словами
а душами дружат

точно

*
это просто,
- как в мокром кусте сирени, -
ну в конце-то концов!
и полечу я на белой лошади вверх
и капли дождя памятью тела буду ловить
и в одной неземной
что танцуют со мной
я угадаю твоё лицо

Здорово))

Агата Кристи Ак   13.03.2014 19:30   •   Заявить о нарушении