Беломорье

Беломорье

Турчасово
               
Поразил воображенье,
и нарушил наш покой
древний храм Преображения
над Онегою-рекой.
Он стоит в звенящей сини,
так хорош со всех сторон,
каждый лемех из осины
отливает серебром.

В сердце благовест маячит,
как не преклонить главы?
И волнуется как мальчик
живописец из Москвы.
Обрела душа опору,
благодушием струясь.
И немножечко помором
он становится сейчас.

Кисть взволнованно колышится
над нетронутым холстом.
Как вам здесь, художник, пишится?
Смех в душе, а может стон?
Как вам думается, дышится,
что поймал ваш цепкий взгляд?
А в глазах река колышится,
мысли светлые летят.


Солнечный мост

Не нужно слов говорить друг другу,
солнечный мост, он дрожит над водой.
Суженый-ряженый, дай мне руку,
смело ступи на него ногой.
Солнечный мост — он отсюда в вечность.
Видно сюда все дороги вели.
Сделаем шаг, и загадочный вечер
высветит древнюю тайну земли.

Солнечный мост под ногами спружинит,
и от восторга дыханье замрет,
кровь остановится в трепетных жилах,
чувствуя наш ослепительный взлет.
На острие сумасшедшего века
на несказанном мосту удержись!
А под ногами струится Онега,
непостижимая, как наша жизнь.

Обонежье

Занесло меня вон куда.
Километров не счесть.
В рыжем пламени Вонгуда
осень празднует здесь.
На платформе девчоночка -
русской сказки душа,
как пушистая елочка,
что из леса ушла.
На щеках ее ямочки,
смех в глазах у нее.
«Ты скажи, северяночка,
мне хоть имя свое.
Пусть меня не касается,
но открой тайну мне».
Ах, какие красавицы
есть на русской земле!
Вмиг сиянием северным
полыхнули глаза,
и опять взгляд рассеянным
стал, по лицам скользя.
Полушалочек рипсовый,
где жар-птицей узор,
губы нежно-капризные,
с поволокою взор,
щеки — яблочки свежие,
смеха чистого звук.
Ты само Обонежье,
вот тебя как зовут.

По Свири и Ладоге

Ласковая Ладога,
нежное Онего -
между ними радуга
и сугробы снега,
лес во всем величьи,
неба ширь
и как щебет птичий -
речка Свирь.
В русское раздолье,
в старину войду,
на Лодейном поле
я ладью найду,
к ней весло прилажу я,
если будет штиль.
Берега Приладожья
вкруг на сотни миль.
Я душой останусь
в древности седой.
Встрепенется парус
за моей спиной.
Все легко и просто так,
в сердце благодать,
до Святого острова
здесь рукой подать.
Остров сердцу близкий -
подвизался там
Александр Свирский
русский Авраам.
Светлый тайнозритель
Троицы Святой,
здесь воздвиг обитель,
и нашел покой.
Берега крутые,
Троицкий собор,
зори здесь святые
с тех далеких пор.
Чуду нет предела,
объяснений нет:
мироточит тело
старца сотни лет.

Обонежье

Занесло меня вон куда.
Километров не счесть.
В рыжем пламени Вонгуда
осень празднует здесь.
На платформе девчоночка -
русской сказки душа,
как пушистая елочка,
что из леса ушла.
На щеках ее ямочки,
смех в глазах у нее.
«Ты скажи, северяночка,
мне хоть имя свое.
Пусть меня не касается,
но открой тайну мне».
Ах, какие красавицы
есть на русской земле!
Вмиг сиянием северным
полыхнули глаза,
и опять взгляд рассеянным
стал, по лицам скользя.
Полушалочек рипсовый,
где жар-птицей узор,
губы нежно-капризные,
с поволокою взор,
щеки — яблочки свежие,
смеха чистого звук.
Ты само Обонежье,
вот тебя как зовут.