каквсегдашнее

   Достало всё.  И  кино  и немцы.  Струна порвётся   когда-нибудь.
Сидит  нахохлившись.  Мята  с перцем её калёная псевдосуть. А если просто, без экивоков – никто не нужен. Нет больше сил. Ей просто плохо. Смертельно плохо. По человечески.  Не был?  Был?  Она-то знает,  что был и будет. Сожжённых писем огонь горит. Она читает и жжёт. И любит. И вновь читает...
И жжет в груди.
И суть неясных смешных сомнений – причина ль вечное предавать?  А то  что кинул и на колени  сумел  поставить – ушло опять.
     Ей снова мнится восход и домик в лесу сиреневом от росы. Гитары звуки и голос помнит. И свет свечи и такую синь в глазах безумную неотвязно желаньем рвущую  в перекрёст с седым  холодным,  но грустновлажным и властным взглядом другим его.
     Вернуть? Зачем? Всё равно он бросит...  Ответы пишет и тоже жжёт.
А за окном вечно плачет осень.  А на стене, как всегда,  – ружьё.