Волчица

В глухомани, за дальней криницей,
Под корягой, в глухой норе
Шестерых принесла волчица
На исходе зимы в феврале.

Она долго волчат лизала,
Согревала своим теплом
И, рассерженная, трепала
Захлебнувшегося молоком.

По закону сурового рода,
Шестерых, крутолобых и злых
По весне искупала у брода,
Будто не было тропок иных.

А вокруг снег лежал уже талый,
По причине весенней поры,
И однажды она увидала
Человеческий след у норы.

И, пугаясь следов блудливых,
Свой подавленный издав рык,
Поняла – потеряла игривых,
Потеряла всех шестерых.

На луну она долго выла,
То ли плакала,  то ли звала,
Лишь под самое утро забылась,
Но забыть про волчат не могла.

И приснился ей сон: еле-еле
В непривычной и жуткой тиши
Завозились на жёсткой постели
Отощавшие малыши.

И она, как на трудной охоте,
Когда не было больше сил,
Отдавшись материнской заботе,
Разлеглась возле них на подстил.

Свет холодной луны тускло льётся.
И на небе от туч ни клочка.
Всё боялась она - вдруг проснётся
От какого-нибудь толчка.

И короткий, тот сон не крепкий,
На рассвете приснившийся ей,
Ускользнёт, как сосулька с ветки,
Расплывётся, как крик глухарей.

По соскам молоко струилось,
И дрожала она во сне,
Сотрясающе сердце билось
И мешало сосать малышне.

А вокруг снег лежал ещё талый,
И волчице хотелось пить,
Но воды она не искала,
Торопилась волчат накормить.

В глухомани, за дальней криницей,
Под корягой, в глухой норе
Шестерых кормила волчица.
Шестерых кормила во сне...