13, 30, 60

Что там было, в бескрайней дали?
Скрип ворот, ветерок разноцветный?
Дверь закрылась, и годы ушли,
Лишь остался проем чуть заметный.

И гляжу я сквозь этот проем,
И усталые грустные очи
Видят тихое детство мое,
Сад цветущий и лунные ночи.

И такой же серебряный свет
Тихо льется о том, как когда-то
Странный парень тринадцати лет
Шел в страну, где сирени и мята.

Хорошо было в дальнем краю,
Синь скрывалась за ласковой тучей,
Он там выбрал дорогу свою –
Путь стихов в нежных травах созвучий.

Он любил… но не ведал, кого –
Ту, что встретит когда-то, у края,
Он все краски огня своего
Ей подарит, красиво сгорая.

Так он жил… и негромкий покой
Он впивал разноцветною фразой –
Я и нынче почти что такой,
Тот же странник в ночи кареглазой.

Я пишу о любви и луне,
Нежном чувстве  и тихой надежде,
Скоро тридцать исполнится мне,
Ну а сердцу – тринадцать, как прежде.

Жив я детскою радостью той,
Лишь строка надломилась в обиде:
Оттого ль, что я слишком простой,
Много боли пришлось мне увидеть?

Я горел, полыхал, что есть сил,
Но любовь отцвела, забывая,
Как расплата за то, что я жил,
Сердце глупое всем открывая.

И иду я по звездной глуши,
И не встречу ни счастья, ни друга, -
Сад моей шелестящей души
Истрепала печальная вьюга.

И деревья состарились здесь,
Первый снег – как белесая пудра,
Всё познал я, изранился весь,
Принимая осеннюю мудрость.

Ветры хлещут взъерошенный сад,
Год за два начисляя сквозь шелест,
И душе моей – все шестьдесят,
Но не все еще песни отпелись.

Ведь весна скоро будет и тут,
Зазвенит, словно птичья стая,
Кроны слова опять расцветут,
Боль уйдет, серой льдинкой растаяв.

Тронет ветви раскрашенный дым,
Я пойду по дороге с начала
С глупым сердцем, всегда молодым,
И с душой, что всё в мире видала.