Роль женской личности в революции

Два летних месяца 80-го года мы провели в спортивном лагере под Киевом за 400 км от дома.

Мы это спортивная школа украинского городка – районного центра.

Лагерь находился посреди хвойного леса на берегу тихой реки Рось, от названия которой, якобы, вообще пошла вся русская земля.

Нас было сотня мальчиков и полсотни девочек, образовавших к тому моменту около трёх сотен неустойчивых пар, будто нас было человек шестьсот.

Лично я как раз в то лето переходил от второй первой любви к третьей первой.

С Людкой мне, в целом считаю, повезло.

Мне часто удавалось встретиться с ней глазами, и она вела себя прилично – ожидала приглашения на танец, а в барак ходила только в свой и только с подружками.

Я был уверен, что мы встречаемся – я никогда не упускал Люду из вида, а она в нужный мне момент всегда отбрасывала прядь каштановых волос, тряхнув головой.

Утром мы бежали кросс, а вечером я всегда мог видеть, как Люда болеет за мою команду.

Если мне удавалось отличиться на площадке, то зрительский женский визг был на тон выше.

Что ещё нужно для счастья в четырнадцать лет!

Успехами Люды в спорте я не очень интересовался – женский спорт никогда не привлекал меня – мне всегда неловко смотреть на мелкую моторику женского тела.

В конце июня зарядили дожди и над моим счастьем нависли тучи – в лагерь приехала команда борцов из города Нежин.

Борцов было около двадцати, и наш лагерь расширился с шестисот до десяти тысяч человек.

Пришельцы были наглыми.

Глухой ропот прокатился по мужским баракам – три наших девочки гуляли в лесу с орангутангами.

Не понимаю, как сломалась Людка, хотя к её чести должен сказать, что она канула в бездну не в первых рядах.

Я следил за ними через металлическую сетку ограждения, пока лес не укрыл их.

Я не питал иллюзий, не копил зла, не вынашивал планов мести.

Я пришёл к борцам в барак и позвал на разговор этого паренька – ведь он просто не знал сути дела.

Парень выслушал мои претензии и сказал, что решать должна Люда, а не мы с ним.

Победителю легко обсуждать ошибки проигравших.

Я пытался объяснить ему, что лето закончится и их с Людой ждёт тяжёлый год.

Борец ответил просто: «Мы поженимся. Не скоро, но обязательно».

Я решил готовить большую революцию, чтобы она смела весь этот лагерь, соседний посёлок и достала до Нежина.

С тех пор, как я начал сочинять, я стал не опасен для мира, но в те годы, пока я ещё не знал своего предназначения, я мог поднять народ на любое массовое действие.

У меня было полсотни озверелых штыков, полностью разделяющих мои идеалы.

Борцы, конечно, тоже были парни не промах, но никто не обещал лёгких побед.

Все мальчишки в те годы были вооружены: армейские ремни, нунчаку, эбонитовые дубинки, даже кастеты.

Встреча была назначена на 23-00, сырой ночью среди скрипучих сосен на покатом берегу Роси.

Перед ужином в 17-00 наш старый тридцатипятилетний тренер, директор лагеря, вызвал в столовую, где накрывались столы меня и ещё четверых зачинщиков, точно угадав лидеров нового мира.

Нас, конечно, предали, и через много лет я узнал, что это была Лариска, капитан легкоатлеток.

Дегустируя котлы с едой, старый тренер спросил нас всё ли спокойно в лагере и сообщил, что из местной тюрьмы сбежали два бандита.

После ужина мы пойдём прочёсывать лес. Нужно подготовить подручные средства, но до времени нельзя тревожить народ.

До часу ночи, мы, рассыпавшись цепью, прочёсывали с борцами лесной массив, а девочки под охраной двадцати головорезов из секции настольного тенниса переживали.

Мы прошли по высокой мокрой траве и песчанику километров десять, спугнули семейку диких уток, подняли зайца и слышали топот дикого кабана.

На утро страсти улеглись и всё как-то сошло на нет.

Через год после предательства футболиста Димки, Люда осталась одна и мы вечером сидели с ней под раскидистой липой у подъезда, а мама Люды трижды в час выскакивала на балкон проверить не высохло ли бельё.

В первую субботу февраля 2014 года мы увиделись с Людой на юбилее нашей школы.

После этой встречи прошёл месяц, но украинская революция сыграла со мной странную шутку: мне кажется, что от лагеря на реке Рось до юбилея школы прошло меньше времени, чем от нашей с Людой последней встречи до сего дня.

Люда сохранила фигуру и огромные серые глаза.

Когда я во время застолья вслух вспоминал эту историю, не называя имён – честь женщины для меня превыше славы и наград, кафешка визжала от восторга, а Людмила потупила взор.

Когда Люда во время перерыва подошла ко мне и сказала, что рада меня видеть, я не нашёлся с ответом, потому что уже сочинял этот рассказ.

Писатель не живёт в реальности – он сочиняет, и близкие писателю Люды больше всего от этого страдают.