Баллада о Вите и Вове

В комнате нет окон, стены выкрашены грязно-зелёной краской, по центру стоит привинченный к полу  металлический стол. При свете настольной лампы крупный мужчина что-то пишет химическим карандашом на листе бумаги. Он щурится, время от времени облизывает грифель и замирает в позе творческих мук. За его спиной стоят два солдата в фашистской форме.  Дверь открывается и заходит невысокого роста человек в форме СС. Подходит к писателю и заглядывает через плечо.
- Ну, что, Витя? Написал? – спрашивает он.
- Сейчас. Подпись поставлю, – карандаш скрипит и оставляет на бумаге замысловатую каракулю.
- Ну-ка, дай взгляну. – эсэсовец берёт листок и бормочет под нос, - «малява…февраля…шухер…трое блатных устроили конкретный душняк…вопреки воровскому наказу…дербанят общак…малину переносим в Севастополь…призываю всю братву и барыг на сходняк…мы им учиним бардак..сообщить центряку время разборок…вор в законе, пахан Витя Хам.»
- Ну чё, Вова, покатит? – спрашивает Витя.
Эсэсовец Вова закатывает глаза, сворачивает листок вчетверо и прячет в карман галифе.
- Ладно, отдам секретарше, поправит.
Вова устало садится напротив Вити, достаёт папиросы, долго мнёт из гильзы аккуратную гармошку, закуривает, молча пускает в потолок кольца. Пауза затягивается. Витя истекает потом и нервно грызёт ногти.
- Короче, - наконец-то произносит Вова, - план такой – я захватываю Севу, там у меня флот, десантура, кину туда ещё бойцов, БТРы. Сейчас говоришь народу, что ты новый Деникин, Колчак, Че Гевара, Махно. Возглавляешь ополчение. Призываешь к восстановлению законности. Не важно..текст тебе напишут. В ухо вставят суфлёр…
- У меня есть. Вшитый. Станционарный.
- Стационарный?
- Ну, да. А как бы я речи читал?  У меня ещё и динамик в рот встроен, на всякий случай. Удобно – стоишь, рот открываешь, а за тебя пародисты говорят.
Вова с уважухой смотрит на Витю.
- Так, Витёк. Давай порепитируем. Нужна твёрдость, сталь в голосе, уверенный тон. Сможешь?
- Не знаю. А может, я просто дачку куплю и ну их нахрен.
- А может, я тебя сейчас пристрелю?
- Ладно. Я согласен. Что говорить?
- Скажи им: я легитимный президент!
- Какой?
- Легитимный.
- Это как?
- Не важно. Просто скажи – я легитимный президент!
- Я леги..митный президент!
- Легитимный.
- Хорошо…Я легмитивный президент!
- Жёстче! Убедительнее!
- Я, блять, лигивитный президент! Шо кому не ясно?
- Да, Витя, бандит – не воин. Говоришь, динамик во рту? Сделаем всё, как надо. Ты только рот открывай и кулаком по столу стучи. Понял?
- Яволь, май фюрер.
- Сука! Так и уе..ал бы! – Вова замахивается, но не бьёт. Витя закрывает рукой лицо, но так неуклюже, что падает со стула.
- Поднимите это говно, - говорит Вова фашистам и давайте его на сцену. Там журналисты уже ждут.
Фашисты помогают Вите подняться, надевают ему наручники и уводят. Вова, оставшись один, сначала бросает в стену лампу, за ней летит стул. Попытка оторвать стол не удалась, но накал уже пошёл на убывание. Вова смачно матерится, плюёт на пол и идёт смотреть, как Витя будет открывать рот и стучать по столу. «Хоть бы додумались наручники снять» - мелькнула запоздавшая мысль.

Ростов. Наспех установленный цирк-шапито. На грубо сколоченных лавочках сидят журналисты. Кто-то держит воздушный шарик, кто-то облизывает леденцового петушка, кто-то лузгает семечки. Все ждут представления, которое никак не наступит. Люди смотрят на часы, нервно, но тихо возмущаются матом. Гул недовольства растёт, на арену летит поп-корн и огрызки яблок. Вдруг яркий столб света падает на пол посыпанный опилками, выделяя круг. Бьёт дробь и бодрый голос объявляет: «Леди энд джентлменс, только сегодня и только у нас пресс-конференция великого и ужасного диктатора всех времён и народов, повелителя золотого батона и наездника золотого унитаза, профессора всех академий наук…прошу любить и жаловать…Витя…Хам!».  Зал в общем экстазе взрывается аплодисментами, свистом и улюлюканьем.  Из темноты в круг света входит Витя, кланяется публике. «Итак, - продолжает конферансье, - в программе – весёлые куплеты, репризы и фокусы с авторучками. Прошу!»
Вова стоит за кулисами. Он спокоен. Пока всё идёт по плану. Хотя, с этим придурком планы рушились неоднократно. Но тогда Вова был не рядом и не мог контролировать процесс. Сейчас пойдёт, как по маслу. Одни работники спецслужб будут задавать этому олуху вопросы по списку, а другие – отвечать на них. Остаётся надеяться, что Витя додумается синхронно открывать рот.  Мысли увели Вову в мир фантазий. Карта мира встала перед глазами. На странах беспощадной рукой печать ставила оттиск двуглавого орла. Украина, Болгария, Балканы, Италия( стану ещё и Папой Римским!) Испания, Франция, Германия, туманный Альбион. Чад и Руанда. Венесуэла и Чили. Антарктида. Атлантида. Гиперборея. Пендосия. И конечно же - Кот-д’Ивуар – загадочный Берег Слоновой Кости, снившийся ему в беззаботном детстве. От мечтаний его отвлёк смех, доносящийся из зала. Смех нарастал, разливался истерическим хохотом, содрогая брезент шапито. Вова отодвинул портьеру и увидел журналистов, корчащихся, ползающих по полу, держащихся за животы, икающих и вытирающих слёзы. Что-то явно шло не так. В свете софитов раскланивался Витя с надетым на нос красным поролоновым шариком.
- Уводите, - крикнул Вова фашистам, те выскочили, схватили Витю под ручки и уволокли с арены.

Комната с грязно-серыми стенами.
- Витя, что это было? – Вова сурово нахмурил брови.
- Это был фурор! Меня никто никогда так не встречал! Вовчик, это мой звёздный час! Давай гастроли устроим! Аншланг обеспечен!
- Я тебе, сука, этот аншланг в задницу засуну. Что ты им сказал?
- Ничего. Ты обещал суфлёра, а он молчал. Пришлось самому. Но ты видел? Ты видел? Они меня на бис вызывали! Это в первый раз! – Витя полез в карман и достал целую пачку сломанных ручек.  - А это их просто добило. Я даже не ожидал такого эффекта. Это будет мой конёк.
Вова смотрит на этого клоуна и в голове мелькают кадры – Вия на дыбе, Витя в испанском сапоге, Витя на вертеле, Витя колесованный и четвертованный, Витю едят гиены…Ничего, не всё потерянно. Вова пытается сдержать нервный тик. Нужно быть сильным. Нужно быть крепким орешком, иначе разгрызут и сожрут.
- Едешь в Севастополь.
- На гастроли? – радостно спрашивает Витя.
- Страну спасать.
- Чью?
- Мою, конечно. Зачем мне твоя?
Вова достаёт телефон, звонит.
- Аэропорт в Севастополе готов? Как нет? Почему? В Симферополе? Почему? Перепутали?
Странное чувство комком волос давит грудь. Может, остановиться? Пока не поздно. Но…остановился бы Наполеон? Что бы сказал Гитлер? Сдал бы назад Чингисхан?  А товарищ  Дзержинский? Нет! Только вперёд.
- Не на гастроли не поеду.
- Не понял.
- Я боюсь. Меня там убьют бандеровцы и индейцы. Я хочу домой. К Люсе. Вов, а Вов, дай мобилу позвонить.
Вова протягивает ему телефон. Витя близоруко нажимает кнопки.
- Алло, Люся? Как дела?
- Батя, я стараюсь.
Вова забирает трубу, делает жест фашистам, те хватают Витю и выволакивают его в коридор. Он не сопротивляется, он всё понял. Ему хотелось вырываться, сопротивляться, бежать, кричать, но сил хватило только на то, чтобы держаться на ногах. Он слишком много знал.
В отличие от Вити, Вова не понимал ничего. Он садится на стол, закуривает. Его мысли рассыпаются, как колода карт, разлетелись хаотично, рубашкой вверх, рубашкой вниз, с незнакомыми значками вместо бубей, пик и треф, с картинками причудливых животных и совокупляющихся людей. Он не знал, как играть этими картами, ему никто не рассказал правила игры. А играть нужно было с народом, странным, диким, непредсказуемым. С народом, который мог столько лет подчиняться какому-то клоуну, который срал в золотой унитаз и коллекционировал святые мощи. С народом, который от того, что его бьют, ещё с большим остервенением водит хороводы, который делает баррикады из ёлок и идёт с камнями против автоматов. С народом, поющим свой гимн во время пьянок?  Что делать? Навсегда отказаться от мечты о разбросанных по фиолетовому пляжу слоновых костях?  Прозябать в царских хоромах и слушать до тошноты надоевшие куранты?
Чушь! Если не знаешь правила игры, играй по своим правилам. А если некогда их придумывать, то играй вообще без правил.
Вова звонит по телефону:
- Алло, принесите мне красную кнопку! Немедленно! Да, в моём столе, в нижнем ящике. Да, такую красную, большую. Под блокнотом лежит. Немедленно!
Спустя минуту в комнату заходят Наполеон и Гитлер в белых халатах. Вова не сопротивляется, когда на него надевают смирительную рубашку. Всё идёт по плану. Только сумасшедшим разрешается нажимать на красную кнопку. Но только когда рукава завязаны, он понимает, что не сможет ничего нажать связанными руками. Он кричит, ему удаётся укусить Гитлера и пнуть Наполеона. Наконец, игла впивается ему в шею, и блаженство накатывает волной успокоения. Вову волокут по корридору, а он из последних сил напевает «Гулял по Уралу Чапаев-герой».
Планету от третьей мировой уже в который раз спасли санитары.