К разработке основ коррекции речи...

       К РАЗРАБОТКЕ ОСНОВ КОРРЕКЦИИ РЕЧИ КАК ВИДА РЕЧЕВОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ


       Понятие «коррекция речи» используется в настоящее время преимущественно специалистами в области дефектологии, нейролингвистики,  и педагогики младших школьников [ Садовникова 1997; Лурия 2002; Лалаева 1999 и др. ]. Предприняты попытки разработки «коррекционно-развивающих технологий», которые предлагается использовать при обучении школьников русскому языку [ Мисаренко 2004 ]. Однако нынешний уровень владения русских своим родным языком – школьников, студентов и недавних выпускников вузов – вызывает большую тревогу не только о путях развития, но и вообще о сохранении нашего «великого и могучего». Вот лишь несколько случаев из ужасающе многочисленных неправильных написаний нынешних студентов: *бамбинтон (бадминтон), *абоняние (обоняние), *дережор (дирижёр), *колесальный (колоссальный), *наципочках (на цыпочках, *розбив (ростбиф), *шышок (шишек). Закономерно встают вопросы, как ошибки в письменной (да и в устной) речи студентов связаны с уровнем их внеязыковой, когнитивной и языковой компетенций и какие возможны пути для исправления и существенного совершенствования речи студентов. Введённый  в нынешнюю вузовскую программу курс «Русский язык и культура речи» из-за мизерного количества часов, выделенных на него, и из-за катастрофической неусвоенности многими студентами  школьной программы по русскому языку  является скорее ознакомительным, чем коррекционным. Но до понятия «коррекционные группы» наше высшее образование (в отличие от российской школы с её коррекционными классами)  пока ещё не дожило.
       В данной статье предпринята попытка поставить вопрос о необходимости
разработки особой области психолингвистики – коррекции речи как особого вида речевой деятельности, которая бы занялась рассмотрением всех возможных причин нарушений  в различных видах речевой деятельности, выявлением механизмов таких нарушений и поиском теоретически обоснованных методических путей по устранению сбоев и коммуникативных неудач в устной и письменной речи носителей русского языка – как детей, так и взрослых.
       Начнём с определения места коррекции речи среди других видов речевой деятельности. Вслед за Н.И. Жинкиным, разработавшим теорию механизмов речевой деятельности [ Жинкин 1958 ]  самыми общими видами речевой деятельности являются порождение речи и её восприятие. Нам для дальнейших рассуждений представляется необходимым свести эти два вида в один общий – установление корреляции, одно-однозначных отношений между внеязыковым опытом человека и языком (назовём её нетрансформационной речевой деятелнстью). Эта корреляция может быть двунаправленной: прямой  при порождении речи (при кодировании внеязыкового опыта, при его «означивании» и, следовательно, семантизации) и
обратной при восприятии речи (при декодировании речи и приобщении к внеязыковому опыту). Внеязыковой опыт можно представить себе как своего рода содержание, а его языковое (речевое) выражение как своего рода форму
В условиях социума устанавливается в той или иной степени устойчивая координация между внеязыковым содержанием и языковой формой.  Естественно, посредником (своего рода маклером) между внеязыковым опытом и языком выступает сознание человека, «обосновывающее» закономерности такой координации. Но  жесткость, абсолютная стабильность корреляции внеязыкового опыта и его языкового выражения мыслится как инвариант, или, может быть, идеал, который  и обеспечивал бы максимально строгое построение речи и максимально точное (адекватное) её понимание. В реальных условиях пользования речью подобного идеала достичь зачастую не удаётся. При отклонениях от точки устойчивой, «образцовой» (а может быть, просто исходной, конвенциально установленной, закреплённой узусом) координации между единицами внеязыкового опыта и единицами языка – что, очевидно, связано, во-первых, с динамикой самой действительности и наших представлений о ней, во-вторых, с различной  степенью внеязыковой, когнитивной и языковой  компетенций того или иного носителя языка, в третьих, нередко с природными физиологическими и психологическими особенностями разных людей,   с воздействием на них различных факторов в меняющихся условиях общения, а возможно,  и по иным причинам – происходит трансформация соотношения между внеязыковым содержанием и языковой формой либо в сторону достижения корректности такого соотношения в условиях меняющейся реальности, либо при стабильных внеязыковых условиях в сторону отклонения от принятых в данном языковом коллективе правил выбора единиц из числа имеющихся в языке. Понятие трансформации речи имеет право быть введенным в психолингвистику как коррелирующее  с устойчивым, «прецедентным» одно-однозначным соотношением между внеязыковым содержанием и языковой формой и одновременно противопоставленное ему. Если устойчивая координация должна восприниматься в её отвлечении от влияния внеязыковой среды, то трансформация возникает в условиях взаимодействия носителя языка с внеязыковой средой или с включением его самого во внеязыковую среду.
       Трансформация речи, на наш взгляд,  может быть представлена тремя случаями в её отношении к наличию/отсутствию корректности соотношения между внеязыковым опытом и языком: 1) дискоординация (деформация, вплоть до деструкции, полного разрыва связей между содержанием и формой), 2) рекоординация (коррекция, а в случаях полного разрыва прежних связей и регенерация, т.е. восстановление указанного соотношения) и 3) перекоординация (перефразирование, реорганизация, реконструкция). Предметом нашего дальнейшего рассмотрения является, как это и заявлено в названии статьи, коррекция речи.
       Слово коррекция (от лат. correktio исправление) в соответствии с его первоначальным значением в языке-источнике современные словари толкуют как «исправление чего-л.» [ Новейший словарь иностранных слов и выражений  2001, с. 438 ], «внесение поправок в действие измерительных приборов, регуляторов и т.п. в зависимости от изменения условия их эксплуатации»
[ Большой толковый словарь русского языка  1998, с. 460 ]. Во внимание следует принять также толкование однокоренного с существительным «коррекция» глагола  корректировать  «1. Вносить коррективы, исправления, поправки во что-л. 2. Воен. Вносить поправки в наводку орудий по результатам наблюдений с наблюдательных пунктов, самолётов, аэростатов и т.п. 3. Исправлять ошибки в оттиске типографского  и т.п. набора». Приведённое толкование глагола  позволяет использовать в психолингвистике слово коррекция в более широком, чем это принято в дефектологии,  понимании. Под коррекцией речи  будем понимать вид речевой деятельности,  при осуществлении которой  восстанавливается нарушенное соотношение между фиксируемым носителем языка  внеязыковым опытом и его обычным, общепринятым в данном социуме  и одобряемым  языковым выражением, чем достигаются различные коммуникативные качества речи, в первую очередь такие, как правильность, точность, логичность, уместность.
       При нашем расширенном понимании коррекции речи оно вбирает в себя такие понятия, как правка и редактирование текста. Причём это может быть и правка собственного текста (авторедактирование) и правка чужого текста (среди которого особую область составляет профессиональное редактирование). Хотим заметить и подчеркнуть, что коррекция как вид речевой деятельности сопровождает все известные виды  деятельности: при порождении речи - и говорение, и письмо; при восприятии речи – и слушание, и чтение. В поле внимания нормативной стилистики и стилистики редактирования попадают, как известно, письмо и, в меньшей степени, говорение. Слушание и чтение в соответствии с указанными научно-практическими областями оказываются за пределами внимания стилистов и редакторов. Между тем, по нашему мнению, недопустимо прерывать цепочку в действии единого механизма речевой деятельности, включающего в себя в качестве взаимосвязанных и взаимообуславливающих работу друг друга звеньев и говорение, и слушание, и письмо, и чтение. Деформация на одном из участков приводит к сбоям в работе всего механизма. Более того, коррекция речи для успешного пользования речью, очевидно, должна сопровождать, и такие трансформационные виды речевой деятельности, как реферирование, конспектирование, перевод.
       При нашем широком понимании коррекция речи неизбежный этап подготовки качественных, эффективных высказываний в устной и письменной речи и их адекватного, успешного понимания, она реализует адаптационные возможности языка, его реагирование на изменяющийся мир и на условия общения.
       Коррекция может быть истинной и ложной. Истинная коррекция (или просто коррекция) улучшает форму высказывания исправляет дискоординацию в соотношении внеязыкового содержания и языковой  формы, а ложная коррекция, напротив, деформирует речь, создает дискоординацию содержания и формы. Иными словами,  истинная коррекция приближается к цели, стремится попасть «в десятку», а ложная коррекция «мажет», стреляет мимо цели.
       При разработке основ коррекции речи встает вопрос о  классификации причин и видов деформаций речи, дефектов в ней, речевых ошибок. Имеющиеся классификации, несомненно, должны быть приняты в расчет, но они, с учётом широкого понимания коррекции речи, вряд ли могут быть признаны полными. В дальнейшем мы собираемся предпринять попытку  расширить список причин появления недочетов, сбоев в речи, затрудняющих, замедляющих её понимание, и существенных ошибок в ней, нередко приводящих к неверному пониманию или полному непониманию, к утрате языкового контакта между общающимися, т.е. к коммуникативным неудачам. Узкие рамки этой статьи, к сожалению, этого сделать не позволяют. Поэтому ограничимся пока только самыми общими замечаниями.
       В каждом из известных видов речевой деятельности встречаются  различного рода дефекты деформации речи – недочеты и ошибки. При осознании речепроизводителем или речевоспринимателем этих дефектов они расцениваются как недочёты, случайные сбои, объяснимые экстремальными условиями общения, дефицитом времени, отпущенным на создание и материализацию (озвучивание или запись) высказывания, что нередко встречается в спонтанной речи и при восприятии речи в спешке, при выполнении иных дел, а не тех, с которыми связана речь, особенно при наличии внешних помех (при слушании и чтении). Если же дефекты в при порождении/восприятии речи речепроизводителем/речепользователем не осознаются, если в сознании, в памяти носителя нет образца, эталона правильной речи, то их расценивают как ошибки.
       Понятно, что недочеты могут быть замечены и исправлены самим пользователем языка, а ошибок он совсем не замечает и исправить не способен.
Однако в реальности не всегда легко отделить недочеты от ошибок. В частности при нечётком знании правил правописания грань между недочётами и ошибками становится нечёткой, зыбкой.
       К недочетам  относят: при говорении – оговорки, при письме описки (в рукописном тексте) и опечатки (в печатном тексте), при слушании – ослышки, а при чтении, очевидно, «очитки».  Внимание исследователей, насколько нам известно, привлекали лишь опечатки [ Шерих 2004 ]. Есть, по всей вероятности, различные случаи деформации речи и в таких видах трансформационной речевой деятельности, как реферирование, конспектирование, перевод, но они требуют отдельного рассмотрения, научного номинирования и систематизации.
       За пределы деформаций (недочетов и ошибок) мы выносим деструктивные явления в речи аграфию, алалию, алексию, которые находятся в компетенции невропатологии, нейролингвистики и дефектологии. Но в отличие от дефектологов, мы считаем, что исправление отмеченных природных или приобретённых недостатков при владении речи, вопреки мнению дефектологов, должна заниматься не коррекция речи, а регенерация речи.
       Вопрос о коррекции речи в той или иной степени часто встаёт перед каждым носителем языка, прежде всего при восприятии чужой речи. Это возникает в тех случаях, когда в воспринимаемой речи встречаются  необычные - либо отступающие от привычных, распространённых,  либо совершенно незнакомые – звукокомплексы (буквокомплексы). Естественна попытка речепользователя соотнести их с имеющимися в арсенале его памяти  языковыми средствами. При ненахождении подобных единиц в памяти необычные звуковые (или графические) комплексы воспринимается как «шум» (несемантизированная часть высказывания). Семантизация может осуществляться за счет расширения информативного поля и словаря носителя языка; при этом в устной речи можно обратиться за разъяснениями к собеседнику, а при восприятии  письменной речи прибегнуть к толковому или грамматическому словарю. Но часто этим не пользуются и в лучшем случае реконструируют смысл звукового (или графического) комплекса, опираясь на контекст (что, впрочем, не всегда оказывается успешным), либо в худшем случае соотносят звучание (написание) со сходными, хранящимися в памяти  носителя языка единицами; так возникает паронимическая аттракция, ложная вариантность языковых единиц. Хотя  речепользователем может быть совершенно случайно расширено представление о вариативности в языке, об однокорневой синонимии. Например, при незнании слова сытный оно может быть «случайно», корректно со смыслом высказывания заменено словом сытый  (ср. синонимичные словосочетания сытный обед – сытый обед). Следовательно, при восприятии речи бывают ошибки и «ошибки» (псевдоошибки). В первом случае наблюдается истинная коррекция, во втором – ложная. При восприятии необычных форм и сочетаний в речи алгоритм действий речепользователя представляется следующим: 1) нужно убедиться в том, что данное речевое образование не является ослышкой или  очиткой, ошибочным прочтением, для этого следует попросить собеседника чётко повторить только что сказанное или внимательно перечитать написанное; 2) если отпадает возможность описки (очитки), попытаться, опираясь на контекст, реконструировать смысл неясного места в высказывании (хотя неплохо в этом случае подстраховаться обращением за разъяснениями к собеседнику или к добротному словарю); 3) если контекст не помогает,  следует сверить необычные образования с хранящимися в памяти речепользователя сведениями о ненормативных (нелитературных) формах национального языка; если объектом восприятия является не художественная речь (в которой может быть стилизация под речь героев, не владеющих нормами литературного языка), а иная речь (допустим научная или официально-деловая), то речь должна быть подвергнута правке; 4) если встреченное в речи необычное образование не можэет быть идендифицировано со знакомыми человеку, воспринимающему речь, единицами нелитературного языка, то их можно расценивать либо как факты языка, ещё не освоенные речепользователем (для этого ему следует расширять зону своей языковой, а нередко и внеязыковой компетенции), либо как новообразования (окказиональные слова, формы слов и словосочетания), либо как неправильности, отклонения от литературной нормы; коррекции должны быть подвержены, естественно, последние, хотя ей могут быть подвергнуты и новообразования, если их обоснованно оценивают как неудачные или уродливые формы номинации – это, очевидно, касается и детской, и разговорной, и художественной речи.
       Порой в наше время – время торжества демократии и свободы слова -коррекция речи выходит за рамки речепользования и вступает в области сознания и мышления человека, его  поведения  в обществе. Выправление сознания и поведения человека - это хотя и смежная с коррекцией речи, но всё же особая проблема.
      В практике коррекции речи при речепорождении больших успехов достигла нормативная стилистика [Голуб 2001; Мучник 1997 ; Розенталь   1978; Цейтлин 1982 ] , а в практике речепользования (а конкретно чтения) – стилистика редактирования [ Стилистика и литературное редактирование 2004 ]. Назрела необходимость разработать комплексную стилистику для всех видов речевой деятельности – стилистику коррекции речи. Но это мыслится  ещё более отдалённой задачей, чем разработка основ коррекции речи как вида речевой деятельности.
      
                Литература:

Большой толковый словрь русского языка  /Под ред. С.А. Кузнецова. Спб., 1998.
Голуб И.Б. Стилистьика русского языка. – М., 2001.
Жинкин Н.И. Механизмы речи. – М.,1958.
Лалаева Р.И. Логопедическая работа в коррекционных классах: Книга для логопеда. – М., 1999.
Лурия  А.Р. Письмо и речь: Нейролингвистические исследования. – М., 2002.
Мисаренко Г.Г. Методика обучения младштх школьников  русскому языку с коррекционно-развивающими технологиями. – М., 2004.
Мучник Б.С. Основы стилистики и редактирования. – Ростов-на-Дону, 1997.
Новейший словрь иностранных слов и выражений. – Минск, 2001.
Розенталь Д.Э. Практическая стилистика русского языка. – М., 78.
Садовникова И.Н. Нарушение письменной речи и их преодоление у младших школьников: Книга для логопедов. – М., 1997.
Стилистика и литературное редактирование /Под ред. В.И. Максимова. – М., 2004.
Цейтлин С.Н. Речевые ошибки и их предупреждение. : Пособие для учителей. – М.: Просвещение, 1982.
Шерих Д.Ю. «А» упало, «Б» пропало… Занимательная история опечаток. – М., 2002.