Комикс

МОЛИТВА

Индис запер дверь в спальню, привалился к ней спиной. Ураган мыслей, перекрикивающих друг друга, спутанных, странных, так похожих на голоса, что пришли тогда, на балконе, но, в отличии от них - свои. Такие же глупые и взъерошенные, как прежде.
Добрел до кровати, сел, тут же словно провалившись в облако, скользнул невидящим взглядом по комнате. Взгляд зацепился за приоткрытый шкафчик прикроватной тумбочки. Протянуть руку - дело секундное, открыть ящик тем более. А внутри - сложенный триптих, какой можно найти в каждом доме. Слева - Святой Друзус, справа - Кастор Помощник. По центру - сам Император.
Лаки коснулся позолоченного корпуса триптиха, провел пальцем по очертанию наплечника золотого доспеха Бога, затаил дыхание, слыша, как медленно успокаивается безумный пульс.
Повинуясь какому-то странному порыву, Индис поставил раскрытый триптих на тумбу а сам опустился на пол, на колени. Облизнув в миг пересохшие губы, Индис оглянулся зачем-то назад и, снова устремив взгляд на икону, тихо заговорил:
-Знаешь, я никогда не умел молиться. Молитв-то едва ли пару знаю, но отец-духовник Грейс часто говорил, что иногда достаточно всего лишь открыть Тебе сердце и попробовать поговорить. Надеюсь, сейчас именно тот случай и Ты меня услышишь.
Индис закрыл глаза, рисуя перед внутренним взором доброе лицо отца Грейса - полные щеки, высокий лоб, перечерченный морщинами, лучистые серые глаза, покрытые темными крапинками. Глаза с червоточиной, как шутил сам Грейс.
-В детстве, я верил, что Ты живешь на небе. Там, за вечной пеленой туч и облаков. Я верил, что когда корабль прорывает это покрывало, поднимаясь в космос, Ты берешь его в ладони и взвешиваешь грехи экипажа. Те, кто достоин, отправляются в путь. Недостойные же гибнут разбиваясь о поверхность, сброшенные с широкой ладони неподкупной справедливости.
А еще я верил, что мой дед после смерти стал жить в облачном замке. Совсем рядом с Тобой.
Знаешь, говорят, что деда отравил отец. Мол, устал ждать, когда старик сам отойдет в мир иной, хотел прибрать к рукам богатства семьи. Но это все глупости. Дед Вигго в то время давно переложил все заботы на моего отца. Вся власть, все деньги, все дела - все было передано по линии наследства. Дед посвящал свои дни молитве и мне.
Да, понимаю, это звучит смешно, но даже тогда, впервые отрываясь от поверхности Сцинтиллы, я отчаянно боялся, что мои грехи перевесят добродетели остальных - доброту Кирии, храбрость Варга, ум и чистоту помыслов Претуса. Я боялся, что Ты, заглянув в мою душу, разгневаешься и швырнешь челнок обратно, а потому молился. Простил Тебя смилостивиться, просил деда замолвить слово перед Тобой. Детская глупая вера в собственную сказку... Сколько раз я корил себя за тот иррациональный приступ страха. Наверное, я порядком посмешил Тебя тогда, да?
А еще, наверное, мне стоит чаще говорить с Тобой. Особенно теперь. Хотя я, наверное, избрал не лучший момент, чтобы поднять эту тему.
Лаки вновь замолк, собираясь с мыслями. Отчаянно захотелось пить, но от чего-то слабость эта разозлила Индиса, придав тому решимости.
-Тот случай. Семь лет назад. Ты же знаешь, я ничего не помню. Воспоминания обрываются ровно на том моменте, когда я пересек порог апартаментов. Потом - обрыв, темнота. Следующее, что я помню - лицо врача в клинике, куда меня на год закатали.
Чудом мне удалось узнать обрывочные сведения. Узнать о том, что погибли Энди, Трейя и... и Инес. И что обвиняли в этом меня. Это напугало меня. Безумно напугало. Ты и так знаешь, что я - трус, а тут совсем голову сорвало. Я думал, отец убьёт меня. А он заставил написать донос. Ну и расспрашивал. Многие расспрашивали. Дознаватель сверлил меня взглядом, едва ли не до обморока, а я ничего не смог вспомнить. До сих пор не понимаю, отчего ко мне не применили ментальное сканирование. Видимо, отец оберёг.
А сейчас... сейчас я сам хочу решиться на этот шаг. Лазарь наверняка сумеет заглянуть за эту завесу страха, которой я отгородил от себя тот день. Заглянуть и ответить на вопрос - что же произошло в тот день? Кто виновен во всем?
Но... я боюсь. Боюсь узнать, что виновен я. Потому что я не знаю, что мне делать с этим знанием. Вероятно, лучше всего будет попытаться искупить...
Не важно. Об этом я стану думать позже. Сейчас же, я прошу Тебя дать мне знак. Ты знаешь все на свете, Ты точно знаешь, нужно ли мне вообще всё это вспоминать! Ты же видишь, в каком смятении я. Я сам не справлюсь с этим решением. Молю Тебя, просто дай мне знак...Стоит ли? Нужно ли?..

Языки трех свечей канделябра, составляющих всё освещение комнаты, задрожали, хоть сквозняка и не было. Индис молчал, затаив дыхание, прислушиваясь к наступившей тишине. Та была мягкой и всеобъемлющей, пахла пылью перины, пахла оружейной смазкой болт-пистолета. Где-то в ее глубинах затерялось тиканье хроно, скрип ступеней - кому-то не спалось. Казалось, еще немного и можно будет услышать скрип пера в кабинете Каида. Но вместо этого, тишина треснула под ударом. Щелчок. С таким опускается рычажок тумблера, подающего энергию на контур освещения. Внезапно вспыхнувшие ярким электрическим светом лампы люстры ослепили Индиса, заставив вскрикнуть и зажмуриться.
Когда он прекратил тереть глаза, перед которыми сходились в безумном танце разноцветные круги, в комнате вновь царила полутьма, подсвеченная дрожащими огоньками свечей.
-Спасибо... - Прошептал Лаки. - Спасибо!
Вскочив, он метнулся к двери. Замок поддался лишь с третьего раза - дрожащие руки никак не могли подцепить собачку. Наконец, залитый светом коридор и, казалось, задремавший у дверей механический пёс, встретили Индиса. Арчи вскинул голову, но короткая команда заставила пса вновь замереть. Лаки быстро пронесся по коридорам, и, замерев у двери в комнату Лазаря, тихо постучал.

ЛАЗАРЬ

Лазарь, сидящий в кресле с инфопланшетом, вздрогнул и резко схватился за лазпистолет. После чего встал, уронив инфопланшет на пол, и медленно подошел к двери.
Стук повторился. На этот раз тише. Индис, только что полный решимости, понял, что псайкер мог попросту спать. Да и вообще, собственная просьба в миг показалась ему глупой и незначительной. Все же, собравшись с силами, Лаки произнес:
-Лазарь, это Индис. У тебя есть минута?
Псайкер положил пистолет на тумбочку у кровати, поднял инфопланшет и открыл дверь.
- Доброе утро. Нет, я не спал. - Лазарь улыбнулся. - Что-то хотел?
-Да. Извини. - Лаки замялся. - Я все же решился на этот чертов эксперимент. Ну, ты помнишь разговор на балконе.
Лаки попытался скрыть собственный страх, но дрожащие губы предательски выдавали обуревавшие его чувства.
-Правда, есть одно но. - Индис вновь замолчал, дернул себя за рукав рубашки. - Часть моих воспоминаний затерта по приказу Инквизиции. Их, если это возможно, лучше не касаться. Не стоит знать то, что не нужно, не так ли?
Лазарь прищурился, глядя на Индиса выжидательно. Тот вдруг заметил, что взгляд псайкера напоминает взгляд кадианского комиссра с пропагандистских плакатов Гвардии — такой же строгий и фиолетовый. Теперь, когда в лицо Лазарю бил яркий коридорный свет, это было особенно заметно.
- И ты готов пустить меня в свое сознание? Какие же воспоминания трогать, в таком случае?
-Один эпизод. Семь лет назад. Начало лета. То, что я не могу вспомнить самостоятельно, потому что мой... - Признание потребовало усилий. - страх не даёт мне этого сделать.
- Если он окажется настолько ужасен... Ты сам попросил. Я-то видел вещи и похуже, Индис.
Лазарь пригласил дворянина в комнату и кивнул на одно из кресел.
- Садись. Не хочу чтобы ты приложился головой об пол.
-Ох. а вдруг, это пошло бы на пользу? - Попытался пошутить Индис, проходя. Кресло, от чего-то, показалось на диво неудобным. - Мне необходимо узнать, что тогда случилось, Лазарь. Иначе, этот червяк сожрет меня изнутри.
- Как скажешь.
Псайкер резко протянул руку к лицу Индиса, толкнул того в лоб кончиками пальцев, заставляя откинуть голову на подголовник, сам же закрыл глаза.
Воздух вокруг Лазаря наполнился резким запахом крови, кружащим голову, а все звуки на несколько секунд стали отдаваться эхом. Рука псайкера, лежащая на лбу Индиса, слегка задрожала. Из уголка приоткрытого рта потянулась медленно вязкая ниточка слюны.


СТРАНИЦЫ

Сначала, было темно. Потом, из этой вязкой темноты проявились очертания книги. Нет, не книги — понял вдруг Лазарь, - журнала. Журнала с картинками.
-Комикс. - Раздался рядом смешок Индиса. - Чертов комикс.
Псайкер усмехнулся, протянул руку, осторожно касаясь призрачных очертаний журнала, открыл его.
Действительно, Индис догадался верно — перед аколитами предстал комикс, повествующий о приключениях Индиса Вигго Аларика, аристократа двадцати шести лет, названного в честь любимого деда. Герой этот был легкомысленным и неуравновешенным духовно, неспокойным и неусидчивым и еще тысячу и одно маленьких «не».
Первые страницы были весьма сумбурны — ни сюжета, ни диалогов, только зарисовки, сделанные в характерном стиле, да пометки на полях. Вот — портрет самого Лазаря, сбоку — сбивчивая запись: «опасение, благожелательность». Вот странная паутина, лишенная концентрического узора. Приглядевшись, можно понять, что нити ее состоят из лжи. Большой и маленькой, залихватской и осторожной, нарочито острой и мягкой, сглаживающей углы. Где-то там затерялся образ, совсем недавно поднятый в разговоре — полногрудой псайкерши. Лаки соврал о степени близости отношений.
Следующая страница полностью заполнена страхами. Их много, безумно много — мелкие образы смешиваются, набегая друг на друга и составляя собой одно слово - УЖАС.
Лазарь быстро перевернул эту страницу. Со следующей на аколитов глянул чуть насмешливо из-под полей своей знаменитой шляпы Уонас Каид. Пометки на полях гласили: «восхищение, гордость, страх, стремление заслужить похвалу».
Новое лицо, проявившееся на странице, было Лазарю на удивление знакомо. Хотя, отличия были значительны — Одесса помнила Ксению пости девочкой, со страницы комикса же глядела девушка. Удивительно похожая на сестру, столь же хрупкая и невысокая, с копной черных волос, едва сдерживаемых заколкой, кокетливо подведенными черными глазами и пухлыми губами, нарисованными небрежно, но страстно. Пометок здесь было великое множество. В уголке страницы было нарисовано несколько сердечек, пара толстощеких херувимов и стыдливо заштрихованный обнаженный силуэт.
Перелистнув комикс, псайкер встретился взглядом с новым персонажем — мужчиной, сжимающим в руках охотничью винтовку. Лицо того было перемотано бинтами, оставляя открытым один лишь глаз. Такой же черный и пугающий, как дуло винтовки. Комментарий был всего один - «смерть».

На этом, лица закончились. Снова закружился хоровод зарисовок — стена скальника и веревка, карабин и перчатки-митенки, припорошенные магнезией. Приоткрытая кобура и автопистолет. Залезшая явно в чужой карман длиннопалая кисть. Груда книг и комиксов, с обложки которых глядел сурово широкоплечий арбитр.

А потом, начался сюжет.

Длинная лестница, на самом ее верху стоит маленький Индис. Внизу — поднимающиеся фигуры. Дед, седой как лунь, натянувший свой щегольской мундир Хартиста, и незнакомый мужчина в широкополой шляпе. Они смеются, явно радуясь встрече. Незнакомец, завидев мальчика, зовет его жестом. Индис спускается, недоверчиво косясь на человека. Тот же, сняв с головы шляпу, надевает ее на мальчишку. Шляпа скрывает Индиса по самые плечи, заставляя испугаться неожиданно наступившей тьмы. Дед и незнакомец смеются.
Уонас Каид — живая легенда, герой дедовских сказок, образец для подражания, кумир, вызывающий восхищение, заставляющий тянуться к чему-то, прежде недостижимому.

А этот эпизод более поздний. Тут Индису двенадцать. Он ползет по карнизу дома где-то на нижних уровнях. За его спиной — смеющаяся компания оборванцев. В руке у него — пластиковый пакет с очень, очень давно издохшей крысой. Внизу — чинно шествующий арбитр. Оборванцы издали подначивают приятеля и, наконец, Индис швыряет пакет в голову служителя закона. С чавканьем, пакет лопается, выпуская кишащую опарышами жижу на карапас. Арбитр, развернувшись, видит как потерявший равновесие пацан падает с карниза.
Выхватив дубинку, законник бросается к мальчишке, а Индис, моментально забыв о разбитых коленках и явно подвернутой руке, задает стрекача. Оторваться от преследования удается только взлетев по растрескавшейся стене в чернеющий проём воздуховода.

Еще позднее — Индису шестнадцать. Первая дуэль, из-за совершеннейшей глупости. Повода уже почти никто не помнит, но парнишка, лежащий у ног рыжего — мёртв, а симпатичное лицо Индиса перечеркнул кровоточащий порез.

А вот веха. Коробка посылки, улыбчивый курьер. Подпись. Вспышка.
-Да ты, парень, счастливчик. - Улыбается хирургеон. - Почти по частям собрали. Император явно глядел в твою сторону, мальчик. Правда, пластикам пришлось постараться, синткожа приживаться не захотела, пришлось изгаляться. Вот и шрам у тебя на переносицу перелез и вся голова в рубцах. Ну да ничего — волосы отрастут, не видно будет. Главное, лицо собрали, так ведь? А уж шрамы на теле мужчину лишь украшают. Не вешай нос!
Счастливчик. Лаки. Так и прижилось.

Следующие несколько страниц слиплись. Еще десяток был залит равномерно черным, да припечатан светящейся инсигнией. За ними — эпизод с Соломоном. Тяжелый взгляд, замершие рядом фигуры. Холодный вопрос:«-Контракт?» и столь же ледяной ответ: « -Был.»
Соломон тогда сумел убежать и еще очень долго любой блик стекла Лаки принимал за отблеск оптики.

А вот и цветные вставки с Ксенией. Явно перелистали слишком далеко. Лазарь вернулся назад, к слипшимся страницам и принялся осторожно отделять их друг от друга.

ИСТОК

Трейя нежно касается клавиш клавесина. На крышке инструмента бокал с вином. Девушка запрокидывает голову и из ее алого, покрытого помадой рта раздается низкое, вибрирующее пение. Энди, привалившись к клавесину сбоку, время от времени нажимает ту или иную клавишу, внося диссонанс в мелодию. Индис и Инес в соседней комнате. Оттуда слышно тихое хихиканье, шуршание ткани. Наконец, они присоединяются к остальным. Трейя смеётся грудным, хриплым смехом, глядя на поправляющую платье Инес. Та отвечает перезвоном серебряных колокольцев.
Тут же, на крышке клавесина, несколько дорожек розоватого порошка, бутылка, но всё это не интересно. Инес показывает фокус, пытаясь заставить левитировать один из бокалов. Инес — псайкер. Несанкционат.

Черты девушки искажаются от запредельного ужаса. Бокал взрывается от ее тонкого крика, брызнув осколками в стороны. Инес вскакивает, изгибается так, что слышен хруст позвонков. Её тонкая рука с невероятной силой отшвыривает бросившегося на помощь Индиса и тот отлетает, уронив кресло. Крик же превращается во влажное бульканье. Слышно, как трескается ткань платья, визжит совершенно по девчоночьи Энди, воет на одной ноте Трейя.
Дальше — ужас. Смерть друзей, бесконечная гонка по анфиладе комнат, роль загнанной мыши, с жизнью которой играют когтистые лапы расшалившейся кошки. Индис увидел, когда именно безумие настигло его, милосердно стерев память — когда упавшие потолочные панели открыли вид на почти принявшую истинный облик тварь, тянувшую к нему все удлинняющуюся лапу, завершающуюся не то сросшимися когтями, не то клешнёй. Демница оскалилась, превращая до боли знакомые губы в пасть, наполненную кривыми клыками, зашипела и Индис потерял связь с реальностью. Запрокинув голову и уперевшись затылком в стену, он принялся облеплять лицо мокрыми волосами, тихо напевая какую-то бессмыслицу. Не замечая, что тварь над головой вновь стала всего лишь девушкой. Мертвой девушкой с изломанным, перекрученным телом.


Тут страница вспыхнула фиолетовым, скручиваясь, разлетаясь серым пеплом, из-за неё проступило нечто куда более жуткое — руки, покрытые рваными ранами, переползавшими с места на место, раскрывающимися, будто бесчисленные рты. Вдруг эти рты начали кричать, шептать, говорить на сотни голосов — это этих воплей ударило по ушам, пронеслось волной по стенам, что закровоточив, сминались, подобно пластилину в пальцах сумасшедшего. Лица проступали на поверхностях стен, руки тянулись из потолка, крик, нарастая, слился в единый безумный хор, твердящий одно-единственное слово: ВАРП.

-Это уже не твои воспоминания.

ЗАВЕРШЕНИЕ

Лазарь отодвинулся от Индиса и без сил рухнул в кресло, вытирая рот тыльной стороной ладони. Псайкер нахмурился и неожиданно почувствовал к юноше прилив сочувствия и понимания.
- Я тоже прошел через подобное, Индис. Вот почему мы служим Священной Инквизиции и Императору. Чтобы не допускать существования подобной мерзости. Чтобы искоренять зло, порчу и демоническое влияние. И вот почему псайкеру нужно быть осторожным и контролировать свою силу. - Лазарь посмотрел на собственные руки, покрытые ужасными шрамами и Индис вздрогнул, вновь увидев только что промелькнувшие перед ним видения.

-С-спасиб-бо... - Прошептал Лаки. Спрятал, на секунду, лицо в ладонях, вновь поднял взгляд на псайкера. - Т-ты не представляешь, что это для меня значит. Хотя, ты-то, как раз и представляешь. Я твой должник, Лазарь. И я, черт возьми, не знаю, как смогу отплатить за такое.
С трудом поднявшись, Лаки поклонился псайкеру, попытавшись взять себя в руки, заговорил торжественно:
-Благодарю тебя. Благодарю и прошу прощения за то, что заставил тебя это увидеть. За мной долг, Лазарь и я буду раз расплатиться по этому долгу так, как ты сочтешь нужным и тогда, когда это понадобится. А сейчас, мне нужно побыть одному.
Договрив, Индис неверным шагом покинул комнату псайкера.

Добрую половину оставшейся ночи, Лаки провел, глядя в потолок. Слезы, скатывающиеся по лицу, впитывались в волосы и подушку, высыхали на коже солёными дорожками, но от них было легче. Значительно легче.