Клуб

Марк был далеко неглуп и прекрасно понимал, чем именно подобные собрания могли привлечь великосветскую молодёжь. Поэтому, он терпеливо сидел на скамье поодаль, ожидая сигнала от хозяина - тот никогда не брал телохранителя с собой на эти встречи, это было непринято в компании. Обычно, Индис задерживался там на пару часов, после чего возвращался в восторженно-приподнятом настроении, нес чушь и часами говорил о музыке.
Музыка была страстью молодого аристократа. Марк часто бывал вместе с хозяином на всевозможных концертах, сопровождал парня на уроки музыки и вокала и часто отмечал про себя, что это новое увлечение влияло на хозяйского сына куда благотворней, нежели предыдущее. Если бы, конечно, не эти собрания. Расширенные зрачки и некоторая неадекватность суждений, выдавали характер мероприятий с головой.
В этот раз, Индис задерживался. Марк недовольно покосился на хронометр. Если они опоздают на семейный ужин, мастер Малекит будет недоволен.
Минуты текли медленно, гигантская стрелка на башенных часах, видимых даже отсюда, будто спотыкалась на каждом шаге. Комм-линк молчал. На исходе четвертого часа пребывания Индиса в здании, Марк не выдержал. Нарушив все условия и договоренности, он направился ко входу в отель.
Войду, уточню по поводу музыкального клуба. Наверняка, на рецепции знают, где засели эти меломаны. Вероятно, они давно разошлись, а Индис удрал вместе с ними, попросту забыв об ужине. - Думал Марк, поднимаясь по ступеням.
Тяжелая дверь открылась беззвучно, наполненное расцвеченным витражами сумраком помещении рецепции было удивительно тихо. И пусто. Ни за стойкой, ни на точке охраны не было ни души. Потянув из кобуры револьвер, Марк заозирался. Тишина была обволакивающей, вязкой, густой как патока.
Вскоре, в журнале, лежащем на стойке, обнаружилась запись о музыкальном клубе. Уровень 65, номер 6587
Надеюсь, лифт работает. - Подумал отчего-то Марк.
Лифт работал. Как только его створки разъехались в стороны, по ушам ударила волна тяжелой, диссонансной музыки. Марк тряхнул головой. Не удивительно, что он не слышит вызовов.
Держа револьвер наготове, телохранитель медленно пошел по коридору, по направлению к распахнутым дверям номера, откуда неслись эти жуткие звуки. Стоило Марку пересечь границу номера, музыка оборвалась. Обрушившаяся тишина казалась болезненно-мертвой. Пустой. Стерильной. Марк замер, настороженно оглядываясь и прислушиваясь. Только спустя долгие несколько минут, тишина разжала когти. Теперь стал слышен шелест падающих струй воды и не то пение, не то плач, доносящиеся из другого конца анфилады комнат.
Охранник тихо прошел в первую и замер, глядя на следующую дверь - из-под нее медленно и вальяжно вытекал длинный язык кровавой лужи раскинувшейся, видимо, в соседнем помещении.
Быстро пробежав комнату, Марк распахнул дверь.Помещение было заполнено мягкими пуфами, в центре стоял огромный клавесин. На закрытой его крышке, на клавишах, на витых ножках, на полу вокруг и на округлых боках пуфов - повсюду были следы крови. На инструменте раскинулось обнаженное тело девицы. Изрезанный живот расцвел бутонами внутренностей, перерезанное горло превратилось в жуткую пародию на ухмылку, изломанные, тонкие руки застыли в переплетении безжалостно выдранных из клавесина струн.
На полу, между инструментом и дверью, почти в самом центре кровавого болотца, лежит другое тело. Некогда мужское. Мужественность мертвеца обреталась нынче посреди кровавого месива, каким обернулась его лицо. Крошево зубов и костей, ошметки кожи и мышц, спутанные пряди потемневших от крови пшеничных волос. На торсе незнакомца было множество неровных, бессмысленных порезов.
Едва окинув взглядом эту картину, Марк согнулся в позыве рвоты. Отплевавшись желчью и желудочным соком,телохранитель собрал еле-еле взял себя в руки. Индиса среди мертвецов нет. Возможно, он дальше. Он или его следы. Неужели мальчишка завязан в этом?
Следующие комнаты анфилады были пусты. Зато звук падающей воды был, наконец, локализован. Душевая. Дверь была незаперта. За дверью - наполненная ароматизированным паром комната, с потолка которой, с каждого квадратного сантиметра, медленно лилась чуть теплая вода. Индис нашелся именно там. Мальчишка, запрокинув голову, сидел у стены., вода вокруг него была чуть розоватой, хотя ран видно не было. Мокрые волосы облепили лицо парня, будто вторая кожа. Будто им специально придали эту форму посмертной маски. Но парень был жив. Именно от тихо-тихо напевал какую-то странную, рваную мелодию, время от времени всхлипывая. На коленях парня - длинный, изогнутый кинжал. Такие раньше звались крисами, такой подарил младшему на день рождения Малекит.
Прежде чем метнуться к молодому хозяину через всю комнату, Марк поднял голову и обмер.
Часть потолочных панелей отсутствовала. В свесившихся из пролома шлангах и кабелях покачивался, истекая смешивающейся с водой кровью, последний труп. Эту девушку Марк знал. О ней Индис говорил едва ли не чаще, чем о музыке. Теперь говорить не станет.

Индис в принципе долго не мог говорить о чем-либо. Какими путями то дело удалось замять - неизвестно, но девятнадцатилетний мальчишка почти год провел в закрытой клинике. Официальной, но не слишком широко распространяемой версии - лечился от зависимости. Этот день полностью вымаран из его памяти. Ни как пришел на сбор, ни кто там был, ни что случилось, Индис не помнил. Марка тихо убрали, так что, информация об этом происшествии не просочилась никуда. Из клиники Лаки написал донос на "клуб", тут же прикрытый Инквизицией, сам остался в стороне. Наедине с необъяснимыми для него кошмарами и страхом перед кровью.
Некому уже рассказать ему о том, как сидел он, с клинком на коленях, напевая странные песни под дождем из крови любимой девушки.