Хабеас корпус! Предъявите тело!

Хабеас корпус! Предъявите тело!



Полковнику никто не пишет. Мало того, еще и альбатросов никто не желает
любить...
Вот ведь... незадача...
Как хотелось начать так свой новый рассказ, но...
Почта готова "треснуть" от количества писем, пришедших в праздничные дни...
Как я боюсь не успеть ответить - люди не прощают такого...
И я не могу с этим не согласиться. Если человек пишет, если он через что-то в
себе переступил и написал вам, возможно впервые, озадаченный какой-то мыслью-
идеей, то не судите слишком строго.
Вспомните незыблемое - ибо не ведают!
А сами... разве вы сами не были в ситуации подобной, когда всё выношено,
взвешено и только ждет сигнала внутреннего - вот... пора...
И вы уверены... и дойдет... и получат... и прочтут... и... поймут правильно.
Именно так, как вам желается-мечтается...
Вот и сижу, отрывая несколько часов благословенного отдыха. В тишине и покое
теплого дома.
А письма приходят разные... некоторые странные...
Разбираться в "мотивах" приходится с напряжением сил душевных, так как
непонятен импульс, заставивший человека написать...
Разумеется, в таких случаях не следует считать себя...   последней инстанций в
череде чего-то... нет...
Но разобраться в ситуации и помочь (по возможности) - это святое...
Он... он пишет мне... по ошибке... однажды исказив несколько знаков в наборе
адреса...
Сначала я восприняла его послания, как нечто от очередного поклонника...
Но позже... позже письма мужчины стали такими необыкновенными и уже...
жданными, что я, разобравшаяся давным-давно, в чём проблема, не хотела
обнаруживать своего знания...
Я жаждала их... этих писем... писем, предназначавшихся не мне...
Одно поражало меня всего более - как... как до сих пор он не осознал, что
отвечает ему не та женщина...
Или... осознал?..
Он писал о природе...
Как он писал о природе!
Глубинной урбанистке, мне нравились его зарисовки. Хотелось быть то там, то сям
и видеть описанное собственными глазами...
Росу... прозрачными каплями повисшую на острых травинках, отображающую в каждой
капельке своей целый мир...
Хотелось видеть стелющийся по воде туман...
Слышать крики вальдшнепов...
Наблюдать за раскрытием цветов... чашечек их, наполненных нектаром, к которому
спешат деловитые пчёлы...
Хотелось пригубить воды из чистого ручья, опустившись на темно-зеленый, влажный
мох...
Хотелось ощутить всем телом жаркую истому летнего леса соснового...
ароматного...
И я... я позволила себе войти в эту сказку... чужую, но уже ревниво
оберегаемую... как свою...
Я писала... отвечала...говорила... пела что-то...
Нейтральное... ничем не приближающее меня к нему... его ко мне...
Я писала... о городах...
Городах, в которых жила временно, или постоянно, в которых была проездом, или
тех, которые еще только намеревалась посетить...
Я писала о людях, которых видела, о событиях, свидетелем которых была, о
забавных и не очень приключениях, случающихся в поездках...
И опусы наши, наши "откровения" стали так дополнять друг друга, сделались столь
гармоничны, что я с ужасом думала о... разоблачении...
О неизбежности конца, которому всегда находится и место и время...
Я боялась услышать... увидеть на белом листе нечто, что обозначила бы
как "Хабеас корпус" -  предъявите тело...
Ну, или что-то более конкретное, чем прелестно-воздушные письма, которые
меня... меня... вполне устраивали...
Я в номере вполне приличного отеля... собираюсь на премьеру фильма, "сде-
ланного" по моему сценарию...
О том, что сценарий, его первый вариант, его идея придумана мной не знает
никто... никто, кроме меня и того, чье имя будет блистать на афише...
Жить надо... по возможности достойно, а без...
Кто осудит?
И сейчас я "чищу перышки" собираясь на очередную премьеру, очередного фильма
моего-не моего...
Жалею о чём-то?
Отнюдь.
Облачаюсь в очередное чёрное платье, старательно обыгрывая "отвлекающие"
детали...
От чего отвлекающие?
От излишней стройности, смахивающей на жуткую худобу...
Сейчас мне хочется крикнуть в зеркало, отражающее меня - "Хабеас корпус,
раздери вас всех"... но... смиряюсь и драпирую "шанелевскую" плоскогрудость
элегантным шарфом бирюзового оттенка.
Добавляю изящный браслет со множеством составляющих частей - всё это
позвякивает и тоже... отвлекает...
А еще... еще я вдеваю в уши изумительные серьги... подвески, способные и
отвлечь и... увлечь... так хороши они и гармонично вписаны в предлагаемые
обстоятельства...
Вдеваю тонкие ноги в наитончайшие сапоги-чулки и отбываю к месту назначения, в
присланном "сценаристом" лимузине - вполне приличной машинке... предстви-
тельской...
Я еду по улицам изумительного города, а в голове моей уже складывается сюжет
сценария очередного...
Скажем... тот, который ("сценарист")... вдруг пугается чего-то... моей...
неосторожной фразы... двусмысленной... Намека... да мало ли чего и...
Устраняет меня жесточайшим способом, невзирая на бьющуюся в его сознании-
подсознании мысль, что уничтожает он не столько человека, способного погубить
словом неосторожным, сколько курицу, несущую золотые яйца...
На такое способны немногие... когда уже всё отлажено и завязано тугим узлом...
Но... "думать"-то так... наедине с собой я могу?
Могу.
Кто запретит?
Премьера проходит в лучшем кино-театре города...
Разумеется и дорожка красная наличествует и прочая атрибутика, но "труба" всё-
таки пониже... и дымок... так себе, но...
Ведь это всё "до" того, до премьеры, а как сложится дальше - одному Богу
известно...
Сценарий-то отменный... уверяю вас...
Гаснет свет... я затаиваю дыхание и...
Я смотрю... смотрю и что-то начинает тревожить меня...
Всё происходящее, я будто не только СЛЫШАЛА, но и... видела...
Где... когда...
Во сне...
Или...
Я узнаю те самые пейзажи, те самые места, которые описывал неведомый мой
герой... герой переписки...
В фильме задействованы мельчайшие детали-подробности, что говорит не о простом
совпадении, а  направленном выборе...
Старая мельница...
Страшноватые дебри...
Фантастическая любовь, которую придумывали мы в переписке без зазрения совес-
ти...
Любовь... не наша, а так... чья-то... сказочная...
На фоне переписки этой и родился изумительный сюжет, ставший сценарием, а
его "живописные" выдумки - тончайшими декорациями к действию...
И вот сейчас... ВСЁ ЭТО... вижу на экране...
Вижу, как смотрят зрители, как вскрикивают в нужных местах, как в нужных местах
смеются, как дамы... в нужные моменты... подносят к лицу изящные платочки, а
мужчины покашливают...
Дааа... теперь уж повезут фильм этот в иное место... где красная дорожка
покруче будет...
Я выхожу из кинозала и иду в сторону зала банкетного, где планируется фуршет...
Мне хочется побыть одной... осмыслить... поволноваться всласть...
Сценарист мой готовится к выходу на сцену и законных полчаса-час одиночества у
меня есть...
В пустом зале... в почти пустом банкетном зале... в уголке... сидит некто...
Широкие плечи чуть ссутулились...
Что его растревожило?
Что заставило выйти... не досмотрев фильм... с изящным сюжетом и такими не-
вероятными пейзажами-декорациями...
Из зала выскакивает сценарист...
- Куда ты делась?
- Что с тобой?
Отвечаю - хочу подышать, и спрашиваю о человеке в углу - кто это?
- Аааа... это... это... потом... всё потом...
- Я расскажу...
- Не волнуйся... дождись... ты - наше ВСЁ...
Слышать сие приятно... приятно чувствовать тяжесть конверта в атласной сумочке
и стыдно за мысли, которые мелькали в голове... там... в лимузине представи-
тельском...
Всё-таки... сценарист никогда не "подставлял" и не "кидал" меня, как и я его...
Уговариваю его вернуться в зал... не портить праздник...
А сама... сама направляюсь к человеку за столиком...
На лице мужчины не отражается недовольства, когда я прошу разрешения сесть -
возможно, легкое недоумение... но и только...
Он не уходит... молчит, а когда молчание становится почти неприличным говорит
какие-то банальные фразы... те самые, что говорим мы случайным попутчикам, с
которыми соприкасаемся плечом в вагоне метро...
Почему я подсела к нему... что повлекло к человеку этому... к этому незнаком-
цу...
Я же не могла видеть... не могла видеть... красивый конверт, который лежал на
его столе... почти открыто... лишь слегка закамуфлированный салфеткой...
Точно такой, что покоился в моей сумочке...
Невероятным чутьем я угадала...
Угадала в нем сотоварища...
И...
Я стала тихонечко выпевать СЛОВА последнего моего письма... к незнакомцу...
Визави мой... замирает... в нем напрягается всё... глаза озаряются светом узнавания...
А губы шепчут беззвучно... или мне лишь кажется... шепчут...
- Регина?
Но как... как... как... почему...
Хочется сказать - потому что бедна как церковная мышь, хочется сказать - потому
что больна, а лечение так дорого нынче, хочется сказать - потому что еще хочу
немного пожить... по-человечески...
Но... все это сказать я лишь... хочу, но не скажу никогда...
Мужчины не выносят женщин неуспешных и плачущих в жилет...
Да и какой мужчина поверит... даже взирая на мою худобу, что я больна, или
бедна...
Изящна и прекрасно упакована...
А чего это стоит?
Ну... в такие дебри интеллигенты не лезут, Слава Богу...
Но... чуткий художник и увидит и услышит всё... невидимое и почти неслышимое...
На то он и художник...
Мы не познакомились, как могло бы случится в варианте... сценарном...
Мы "не узнали" друг друга...
Первый свет, вспыхнувший в глазах незнакомца ушел в глубины его существа и...
погас...
А слова так и остались... непроизнесенными...
Аплодисменты, раздавшиеся из зрительного зала сдули нас с мест и... разметали в
разные стороны...
Я дома...
Я жду писем... но их нет... и я понимаю - их не будет более...
Всё, что нужно было понять... мы поняли и... приняли...
Два человека, меняющие на золото кусочки души - это не пара...
Или...
Звонок в дверь вывел из задумчивости...
Кто бы это мог быть... кто посмел потревожить меня в столь поздний час?..
Лишь тот, кто уверен, что ему откроют и будут рады...
Художник и сценаристка... наконец предъявили друг другу... ммм... нечто
материальное
Хабеас корпус... хабеас корпус!
Да Бога ради...



РИНА ФЕЛИКС