Под грифом секретно...

стихи бывшего спецназовца, пожелавшего сохранить своё имя в тайне

Я встану на колени пред тобою,
И буду плакать как никто другой,
За родину, за жизнь друзей порою,
За тех, кого не смог закрыть собой.

И за солдат, что под огнём горели,
За рёв машин, что превращались в бред,
Я буду плакать за себя порою.
Что похоронен, уже много лет.

И вот стою я, на своей могиле,
Содрав портрет, и нервно теребя,
Кричу: «Кого засыпали отныне?
Ведь я же жив, а кто же здесь тогда?»

А похоронку, мама получала,
И прочитав, воскликнула: «Враньё!»
Да потому, что сон вчера видала,
Приехали в кибитках цыганьё.

Один цыган спустился на колени:
«Не верь, - сказал он, - что твой сын погиб,
Он жив, в плену, и все мы в это верим,
Он славу богу, богом не забыт»

И посмотрела мать во сне на небо,
Там плыли тучи и меж них огонь,
И что же снилось, мамочке родимой,
Она вдруг крикнула: «Не тронь его, не тронь!»

И этот сон она таила в злобе,
Одно твердила: «ЭТО БЫЛ НЕ ОН!»
Но схоронить, что привезли в том гробе,
Её был долг, а может и закон.

И рано утром стоя на могиле,
Просила сына, чтоб простил её:
«За всё прости, что я не умолила,
Прости, что низко вьётся вороньё»

И сын, взглянув на мать, вдруг улыбнулся,
Промолвил: «Мама фото убери,
Я не погиб я жив, а кто в могиле,
Ему споют весною соловьи»

От сна, проснувшись, мама оробела
 И снова шепчет: «Это сын не мой»
С креста снять только фото не посмела,
В одно поверила, что сын её живой.

И вот тот день счастливый наступает,
Мать видит сон, цыганка умерла
 А на могиле тот цыган рыдает,
Прости, кричит, вина всему Афган!

Не веря мать глаза, открыла резко,
Пред нею сын седой и в орденах:
«Прости, родная, слов не надо веских,
Прогоним вместе мы с тобою страх.

А тот солдат, что за меня в могиле,
Пусть братом будет, он уже герой»
И мать пред богом встала на колени
«Спасибо, - шепчет, - что сынок живой»

И крепко, крепко, мать обнялись с сыном,
«А где отец мой мама, он живой?»
Мать видит журавлей, летящих клином,
И молвит тихо: «Сыночка, родной.

А папа твой, как получил известие,
И вслед за ним, ещё железный гроб,
Не мог поверить, и прощаясь с сыном,
Вдруг пошатнулся и упал в сугроб.

С тех пор сынок, прошло уж много время,
Я по утрам на кладбище хожу,
Твой папа мне сказал в одно мгновенье:
«Я здесь сыночка, мать, не нахожу»

Я этот миг запомнила надолго,
Пред богом в церкви, обещала ждать,
Мне в этом помогала речка Волга»
Сын вдруг промолвил: «Кто же, как не мать?

Я тоже мама, в трудную минуту,
Кричал тебя, мол, мама помоги,
Что отвечала, это помню смутно,
Но прижимала ты меня к груди.

Не плачь родная, я сейчас с тобою,
И видно снова нас свела судьба,
Прости меня за долг перед тобою,
Сейчас я понял, как люблю тебя»

И вот мать с сыном утром, спозаранку,
Пошли на кладбище, отца, чтоб навестить,
А на могилке, неизвестного солдата,
Сидит цыган, и молвит он: «Прости.

Я не дождался, своего сыночка,
И видно так намечено судьбой,
Ты мой, на этом ставлю точку,
И точно знаю, что мой сын Герой»

Вздохнул цыган, погладил крест рукою,
К земле прижался, с сыном говорит:
«Прости, сынок, прости, хотя б порою,
Ведь у могилы твой отец сидит.

А мать, сынок, лежит неподалёку,
Коль в чудо веришь, я тебе скажу,
Что васильки, с её могилки с боку,
К тебе пришли, вот я на них гляжу»

И вот смотрю я в небо голубое,
Там вижу клин летящих журавлей,
А тот цыган глядит на нас и молвит,
«Пусть не теряют, матери, детей!»