Аз есмь...

 
                " Нам, русским, не  надобен  хлеб:
                мы  друг  друга  едим и  с того
                сыты бываем."
               

                Московский юродивый Тимофей Архипов      

               
            Дул  с  Невы  чухонский  ветер,
            Но  теперь  Данилыч  знал,
            Счастья  нет  на  белом  свете
            И  не  злился, не  роптал.

            Он  трясется  в  колымаге
            Сквозь  ухабы  и  овраги,
            В  пустоту  молчком  глядит,
            Равнодушен, не  сердит.

            Ни  перины, ни  подушки...
            Такова  была  гроза,
            Что  у  бронзовой  лягушки
            В  страхе  вылезли  глаза.

            Был  важнейший, сановитый,
            Позументами  увитый.
            Что ж  теперь, бодлива  мать,
            Кур  в  дерьме  на  шест  сажать?

            В  пояс  кланялись  вельможи:
            Брюс, Толстой, Голицын тоже...
            Лишь  невежа  Остерман
            Кукиш  прятал  в  свой  карман.

            Едет  бывший  князь  светлейший,
            Едет  в  ссылку, путь  длиннейший,
            Без  чинов, без  орденов,
            Без  брюссельских  кружевов.

            Сколько  было  политесу
            И  в  кумпанствах  интересу,
            А  подрядов  от  казны?
            Нынче  что же? - Пепел, сны.

            Быв  проказливым  и  прытким,
            Не любил  считать  убытки,
            Быв  удачливым  в  бою,
            Добывал  в  нем  честь  свою.

            К  барабанным  дробным  стукам
            С  детства, сызмальства  привык,
            Навигацкую  науку
            Вкупе  с  плотницкой  постиг.

            Миновались  все  походы,
            Флаг...Мин  херц! В  огонь  и  в  воду...
            А  теперь  и  гол  и  бос,
            Да  в  прожилках  красных  нос.

            От  забот  ли, уязвленья,
            От  былого ль  умиленья
            Заворчал  его  живот,
            Как  испорченный  фагот.

            Колесит  по  бездорожью,
            Положась на  волю  божью,
            Бывший  барин, бывший  князь,
            Колесо  увязло  в  грязь...

            Гутен  таг, мейне  хершафтен,
            Господин  Ижорский  дук,
            Вы  меня  уж  там  избавьте
            От  подробностей  сам-друг.

            Ночь. Смыкаются  ресницы,
            Людям  сон  десятый  снится,
            Тут же, господи  избавь,
            Полудрема, полуявь.

            Незнакомая  картина.
            Вечер, ветреный и длинный,
            Барабанит  дождь  в  окно,
            По  углам  избы  темно.

            Там  хозяин  жжет  лучину
            В  полушубке  из  овчины
            И  читает  жития,
            А  у  ног  его  семья.

            Такова  земная  слава,
            Переменчива, лукава.
            На  чужой  придешь  куртаг
            Нюхать взятый  в  долг  табак.

            Детство. Бревна. Дым. Россия.
            Юность. Дегтем  пахнет  верфь.
           "Кто ты" - у  него  спросили,
            Он  ответил: "Аз есмь  червь".




     Примечания.

 1. Данилыч - Александр  Данилович Меншиков, сподвижник  Петра Первого.

 2. ...у бронзовой  лягушки - сооружение возле дворца  Меншикова.
 
 3. Невежа  Остерман - А.И. Остерман, вице-канцлер. В результате его интриг
                7 сентября 1727 года Меншиков  был  арестован, лишен всех
                званий и чинов и сослан сначала в свое имение, затем в
                Сибирь. Все его имущество  было конфисковано.

 4. Гутен таг, мейне хершафтен - искаж. нем.

 5. Ижорский  дук - герцог Ижорский, один из титулов Меншикова.

 6. Куртаг - прием   

 7. В некоторых источниках слова юродивого " Нам, русским, хлеб не надобен: мы
    друг  друга едим и с того сыты бываем", приписываются российскому
    государственному деятелю времен Анны Иоанновны,  Артемию Петровичу
    Волынскому.