маме

     Не успела побыть твоей деточкой,
     избалованной маленькой девочкой,
     покапризничать и покуражиться –
     видно, слишком хотела понравиться,
     как в «Осенней сонате» у Бергмана,
     быть в угоду тебе только первою,
     только лучшею, лапочкой, душкою –
     но была малолетней старушкою,
     оловянным нестойким солдатиком,
     самозванкой с царевичем-братиком.

     Все смотрела, сгорая от зависти,
     как другие на шею бросаются
     к добрым мамам без всякого трепета,
     не смущаясь любовного лепета…

     …Очумев от казарменной строгости,
     я болталась у краешка пропасти.
     Недолюбленных и недоласканных –
     кто нас будет спасать и вытаскивать?..

     Что-то скверно в семейной империи.
     Это Бергмана новая серия.
     Это, детской обидою залиты,
     гибнут Авессаломы и Гамлеты.

     В свете общего горького опыта
     я училась с корявостью робота
     ковылять сквозь препоны и тернии,
     обрастать перепонками-перьями…
     …Но от каждого окрика грубого
     вновь склонялась над бездной упругою,
     зависая над краешком пропасти,
     поднимая прозрачные лопасти…
     И - ловцом очарованным поймана,
     не проверила, страшно ли, больно ли.

     Жизнь всерьез оказалась болезненной.
     Как русалочка – с кровью по лезвиям –
     Я все шла с ученическим рвением
     к безусловной любви и доверию.
    
     И теперь стала ты моей деточкой,
     Растерявшейся старенькой девочкой,
     Не чураясь младенческой радости
     покапризничать и покуражиться.
     Ты не бойся, тебя не обижу я.
     Ведь земля оказалась не выжженной.
     Закаленная столькими бедами –
     нас опять удивляет побегами.
     Мы калики любви перехожие,
     Слишком часто хотим невозможного,
     и оно, как ни странно, сбывается.
     Эстафета обид прерывается.
     Сведены круговою порукою,
     Мы ухватим волшебную луковку,
     Что поднимет из адовой пропасти
     всех, кто вырос в казарменной строгости.
     Кто сказал, что обида пожизненна?
     За учебу беремся мы сызнова.
     Как учили меня мои мальчики,
     Так и я научу тебя, мамочка.
                Лето 2009