Лесной старик. Часть 2, глава 5

5

     Серов за письменным столом в своём кабинете радостно откинулся на спинку чёрного и удобного кресла и ощутил приятную, почти сладострастную истому. Хозяин поместья был слегка изнурён своими литературными трудами и теперь, отдыхая в мягком кресле, блаженствовал. Одет он был в коричневый домашний костюм, в замшевые туфли с бахромой и в голубую сорочку из натурального шёлка. Писатель упоённо, ласково и нежно теребил уже отпечатанные страницы своего текста.
     Вскоре Серов утомлённо и медленно закрыл свои глаза, и вдруг ему ярко вообразилась Алёна, которая, лёжа на голубом диване, заботливо гладила чёрного котёнка Тишку. От неизбывной печали по мёртвому котёнку Серов удручённо вздохнул…
     А затем ему ярко и подробно вспоминались их мечтанья о мирной потусторонней жизни за гранью земного бытия. И опять Серову навязчиво чудилось, что он обязательно будет удостоен вечного рая благодаря своему прекрасному роману… 
     А его пространный роман получался настолько вдохновенным, что Серов порой сомневался в собственном авторстве. В его тексте появились достоверные детали, психологические нюансы и подлинный трагизм. Стилистика романа была напряжённой и ясной, фразы звучали музыкально, а лексика обрела огромное богатство, разнообразие и мощь. Диалоги были написаны остро и динамично, а пейзажи – неброско, просто и красиво…
     И Серов начал мысленно молиться. Но вскоре свою благодарственную молитву он уже бормотал. Он вслух благодарил потусторонние силы за своё беспрерывное пребыванье в состоянии «мистического зверя», который уже превратился в неотъемлемую сущность его натуры. Серову уже мнилось, что он только в состоянии «мистического зверя» способен воспринимать беззвучные диктовки потусторонних сил.
     И вдруг ему снова вспомнилась Алёна с её искренними похвалами и с её прирождённой способностью к тончайшим критическим оценкам. Он уже привык точно и неуклонно следовать литературным советам своей невесты и был искренне за них благодарен прозорливой и тактичной наречённой…
     Но внезапно он ощутил, что ей не нравится её нынешнее прозябанье. А ведь он уже почти привык к этой размеренной и творческой жизни, хотя порой досадливо чувствовал, что его специальные, – а, значит, и смертоносные навыки, – докучливо требуют своего примененья. И тогда он принимался размышлять о жирном остатке наследства своей умершей сестры.
     Но Серову уже болезненно хотелось считать самого себя достойным продолжателем великих традиций русской литературы. Однако у него для такого восприятья самого себя ещё не было достаточных оснований, поскольку роман оставался незавершённым. И Серов окончательно и твёрдо решил, что он не покинет горное поместье, пока не допишет свою пространную книгу.   
     Но профессионально изощрённая интуиция порождала смутную тревогу. И его «мистический зверь» ворчал с опасливым недовольством. И, наконец, Серов сообразил, что его беспокойство связано с именно Алёной. И вдруг его мысли о будущей жене стали назойливы и неотступны… 
     Чего она, в сущности, хочет?.. И какие у неё истинные мотивы и намеренья?..                                                
     И появилось у него ощущенье, будто он погружается в её духовный мир, постигая таинственным наитием её мысли и чувства. Вскоре Серову уже грезилось, что её вожделенья и думы струятся в него. А затем ему почудились, что в его сознанье проникли яркие сцены, которые она постоянно воображает… 
     И Серову вдруг вообразилось, что Алёна в фешенебельном банковском офисе элегантно мутузит женоподобных и лощёных прощелыг. А потом вообразились ему скабрезные корпоративные вечеринки, на которых все участники вели себя предельно разнузданно и порочно...
     И внезапно Серов с необычайной силой почувствовал дурманною и сладострастную притягательность порока, а затем вдохновенно и возбуждённо подумал: 
     «А ведь, пожалуй, человеческие пороки – это наши гипертрофированные биологические потребности. Посредством пороков происходит самостоятельная отбраковка людских особей, которые уже оказались бесполезными всему человечеству, как биологическому виду, и уже не годятся для размноженья. Именно для того, чтобы людская особь смогла отбраковать самоё себя по причине своей негодности, и заложена на генетическом уровне в каждого человека, – Всевышним или Природой, – способность испытывать удовольствие от извращений и пороков…»
     Но уже через мгновенье Серов, опасливо содрогаясь, позабыл начисто все эти мысли…
     И снова он задумался о характере своей будущей супруги, и, наконец, он постиг, что Алёна невольно, но чрезвычайно болезненно мечтает жестоко поквитаться со своими кичливыми коллегами за прежние обиды и униженья. И он решил, – ради спокойного завершенья своего романа, – склонить её к отказу от вздорной попытки мстить офисной мелюзге… 

6