Казачья вдова

(Продолжение)

     V1

В тумане всё, что ни возьми.
Мне было около восьми,
Когда в углах большого дома,
Где я в числе сирот жила,
После кулацкого погрома
Вдруг появились зеркала.
И мне впервые отраженье
Своё увидеть довелось.
Как всё во мне вдруг
               напряглось!
Вот это - я, вот - окруженье...

Как на меня все непохожи
Осанкой, формою лица,
Разрезом глаз и цветом кожи!..
Я среди прочих - как овца
Среди овец другой породы.
Кто я? Откуда я взялась?
И тут стрелою пронеслась
Догадки тень.
           Все эти годы
В каком-то странном полусне
Чудесный мир являлся мне:

Степной, холмистый, безграничный;
Зелёный, желтый, голубой.
Неповторимый, непривычный...
В нём всё сменялось чередой.
Передо мною проплывали
То пыль, то тучи комаров,
То пустота прозрачной дали,
То дым столбами у шатров.
То мрак дождей, то солнца жженье,
То снега плавное круженье,
То вихрей бешенный кураж...
Такой мне виделся пейзаж.

А на его цветистом фоне,
Обрывки всяке клубя,
Другие виды в сером тоне
Слагали сны.
            И там себя
Я видела в ватаге прыткой,
Чуть косоглазой, детворы...
Запомнились и ритм игры,
И что шатёр зовут кибиткой,
И чей-то смех внутри него.
Но помнятся ясней всего
Овечий гам и бычий рёв,
И гул бегущих табунов.

При виде рожицы зеркальной,
Мне удалось видений муть
От зёрен давности реальной
Хоть на мгновенье отпугнуть.
Как будто трещину сквозную
Я вдруг увидела в стене,
И та придвинула вплотную
Страничку прошлого ко мне.

Вот что поведала страница.
...Гурьба людей,
            судя по лицам,
Того же рода, что и я,
Негодованья не тая,
Кляня кого-то, с кем-то споря,
Тащила безлошадный воз,
Ещё не принявши всерьёз
На всех свалившегося горя.

Их было больше десяти.
Какие узы их скрепляли,
И что собой они являли,
Теперь ответа не найти.
Но все спаялмсь в плаче горьком,
Лишь очутились за пригорком,
Откуда стали не видны
Гурты, отары, табуны,
Внезапно ставшие чужими,
Отнятые людьми лихими,
Людьми в скрипучих пиджаках,
С Законом пагубным в руках.*

           V11

Холмов знакомых очертанье
Давно растаяло вдали,
А люди всё куда-то шли
С бедою, возом и стенаньем.
Упав на землю, засыпали.
А если с неба вдруг польёт,
На кольях утлое жильё
Напялить ловко успевали.

Из них мне дядькою был кто-то.
Мне шёл, должно быть, пятый год.
Я, общей пользуясь заботой,
Пока не ведала невзгод.
Но тоже жизнь - не без изъяна:
То сыра нет, то нет ирьяна*,
Даже обычная вода
У нас имелась не всегда.

Степные редкие колодцы
Нам освежали только страх:
Их охранял инородцы
Всё в тех же шумных пиджаках.
Лишь мы направимся гурьбою
К заветной влаге, как пальбою
И гоготом без асяких фраз
Оглушат и отринут нас.

А смерть таит не только пуля.
В сухой степи, в разгар июля,
На тех, кто потерпел урон,
Она глядит со всех сторон.
От зноя, зла и мысли гневной,
И от всего, что в этот ряд
Потавить можно, ежедневно
Слабел наш маленький отряд.

Уже оставлена телега
С остатком скарба.
                И привал
Старшой всё чаще объявлял,
Помимо полдня и ночлега.
Уже растресканные губы
Кусок еды, сухой и грубый,
Принять не могут. Сохнет рот.
Гудит в ушах. Вот смерть идёт.

А впереди - рывок последний!
Чуть-чуть дороги, а затем -
Колодец, слышали намедни,
Не охраняемый никем.
Мы вышли в ночь.
              Меня, похоже,
Тащить в корзине кто-то смог.
И так распорядился Бог,
Что я уснула в этом ложе.

А утром резво из корзины
Я прыгнула.
           И в тот же миг
Моё внимание настиг
Вид ужасающей картины.
Не выдержу, коль вновь придётся...
Все мои люди у колодца
Лежали навзничь, боком ниц,
С оскалом пухлых синих лиц...

Лишь тот, кто в сруб плечом
                уткнулся,
Имел живой души следы.
Я подбежала. Он очнулся
И лишь сказал: "...Не пей воды..."
И тут же сник.
             А мне, как с неба,
Усатый, рыжий, как огонь,
Явился всадник одвуконь*
С запасами питья и хлеба.

К нему я сразу подбежала,
Поскольку всадника узнала:
То был Игнат.
           В шатре у нас
Бывал он гостем много раз.
В его приезды шумн было.
Все люди нашего аила*
Дружили с ним. Меня он знал
И даже дочей называл

         V111

Теперь он очень мрачен был.
Смотрел, вздыхал и землю рыл,
Или тянул слова, как пел:
"Ну, что ж я... что ж я
                не успел?..."
Я помню вислый мокрый ус
И свежий на губах прикус.
Уже смеркалось. Он всё рыл
И мёртвых ы яму относил.

Вдруг бросил всё, схватил меня,
Вскочил со мною на коня -
И только ветра свист в ушах!..
А следом выстрелы - бах, бах!..
А он, нагнувшись надо мной,
Шептал коню: "Спасай, родной."


Конь мчится.
           Мы, как по струне
Скользим натянутой, певучей.
И вторят ей то залп трескучий,
То гогот, столь знакомый мне.
Им весело, как на досуге.
Всё больше их.
            Мы в полукруге.
Нас жали к лесу. Видно, им
Мой всадник нужен был живым.

Надеюсь, объяснять не надо,
Что ночью всадник не пойдёт
С намёта* в лес, где его ждёт
Неодолимая преграда.
А мы неслись,неслись стрелою
К преграде той наискосок.
И лишь опушка своей мглою
Прикрыла нас, как мы прыжок

Со всадником с коня свершили!
Конь вдоль опушки в темноте
Помчался налегке.
               А те -
За ним, на топот поспешили.
Конь, к утру измотав погоню,
Нас разыскал.
            Я плохо помню
Дальнейшее.
         Должно быть, страх
Живуч в младенческих умах
---------------