Про Яшку-скрипача

Теперь у меня есть сын. А это уже – суть «для чего» «Еврейские этюды». Дай Бог, чтобы он «не рассыпал по дороге».
Именно такими комментированными песенными кусочками я бы и стал потчевать своего наследника, а теперь ещё и дочку. Уже сейчас я пишу им письма – как бы «на вырост». Некоторые папашины размышления и замечания по разным поводам. И эти «еврейские кусочки» можно уже теперь считать готовыми обращениями к ним, а главное – на конкретную тему.
Итак, как бы я рассказал сыну про своего деда? Прежде всего, начал бы с того, что он носит его имя. А далее – «Песня про Яшку-скрипача». Это посвящение деду – такая стилизация на одесский манер.

Братва, какой базар-вокзал!
Коль собрались начнём.
В Одессе Яшка проживал,
И он был скрипачом.
Спецом в «Гамбринусе» играл –
Творил переполох,
Когда жилетку надевал
И бабочку в горох.

Яшка золотой, аз ох ун вэй! *
Тебе ли бедовать?
Яшка, свою скрипку пожалей!
Но Яшку не унять.
Яшка, до чего ж тебе идёт
Твой фраерский прикид.
Как он шустро свой смычок ведёт!
Эх, Яшка-одессит!

Года дурацкие пришли –
Евреям ходу нет.
И опера поволокли
Его на десять лет.
И понял Яшка: «Скрипка, ша!
Ты Бога не гневи,
Хотя жилетка и душа,
И бабочка в крови».

Яшка золотой, аз ох ун вэй!
Дай слёзы утереть.
Яшка, свою скрипку не жалей,
Коль вышло помереть.
Яшка, до чего же трёт и жмёт
Твой лагерный прикид.
Как он горько свой смычок ведёт!
Эх, Яшка-одессит.

Не всем вернуться довелось
Домой со «строгача».
Но поезд по весне привёз
В Одессу скрипача.
И был кабак ошеломлён.
Умолкли смех и брёх,
Когда в жилетке вышел он
И в бабочке в горох.

Яшка! Золотой! Аз ох ун вэй!
Седая голова.
Не жалей о прошлом, не жалей,
Прячь в музыке слова.
И по кабаку проходит дрожь –
Какой уж тут прикид!
Как ты нежно свой смычок ведёшь…
Эх, Яков! Одессит!

28.02.97.


Сейчас дедова скрипка (да-да, именно эта скрипка) в целости и сохранности у меня дома. Висит на стене. Дед подарил мне её, когда мне было лет 10-12, вот только скрипач из меня не получился.
Вообще, как мне теперь кажется, во всей истории наших с ним взаимоотношений присутствовали какие-то ВЫШНИЕ, особенные влияния.
Скрипка. Она хранила его всю жизнь. И он её хранил, как часть самого себя. Со скрипкой он нёс своё Знание. И отдал её мне, хотя были и другие внуки… И своё Знание дед отдавал только мне – самому младшему, последнему внуку. Хотя я был самым «дальним» (географически) по сравнению с другими. Может, и мне эта скрипка всю жизнь помогает, присутствуя рядом, в моём доме? От чего-то спасала, на что-то вдохновляла, - просто, я этого не знаю. Я ещё не знаю очень многих вещей. Но помню – ярко помню! – как она звучала в руках моего дедушки Якова.
Он очень-очень мало рассказывал о себе. В то «безвременье» не стоило много рассказывать. Родился в Одессе. В большой семье одесского биндюжника. Что может дать своим детям одесский биндюжник? Только право выбора. Дед хотел учиться. И он учился – всему и помногу. «Трудно было. Зачем об этом говорить? Лучше сыграть нигун…*».
Однако, скрипач имел-таки образование и преподавал детям физику и математику.
А ещё он был «врагом народа». Потому что не сумел понять советскую власть. И долго за это сидел. Но рядом, слава Богу, были скрипка и Знание. А советскую власть он просто перестал понимать до конца своих дней. «Ну, стоит ли об этом говорить? Лучше рассказать майсу…*»
Я помню лагерные пожелтевшие фотографии, где дед сидит в окружении музыкантов организованных им лагерных оркестров. Скольким он спас жизнь таким образом…
А ещё была война. Штрафбат. Да, смыл кровью – осколок «порвал» руку. А немцы во время оккупации на глазах у всего украинского села убили сына – первенца Эрнста. Слава Богу, остальные спаслись. «Зачем это вспоминать? Лучше заняться чтением: алеф, бейс, гимель…*»
Дед был великим мудрецом. Он загораживал меня, мой хрупкий детский мир от всех бед своею маленькой скрипкой и своим Знанием. Он упрятывал меня от глупого времени в музыку, сказки, байки, анекдоты, притчи и в непонятные зачастую иератические письмена. Господи! Он знал, что его горе меня ничему не научит, ибо это горе – его горе, и оно ушло в прошлое. Моё будущее есть только в вечных, непреходящих истинах – в музыке, в слове.
И он отдал мне свою скрипку.
Это замечательно, что в моё время есть возможность играть дедову музыку и постигать дедово Знание.

Однажды, мне было 20 лет, я спросил деда (он был совсем старый): «Зейде,* вот ты всё знаешь, все к тебе ходят за советом. Почему ты не стал раввином?» На что дед ответил: «Э-э, так было бы скучно. Все бы говорили: – Вот, он раввин, поэтому всё знает. – А так люди говорят: – О, он скрипач, но всё знает!»

P.S. Когда я держу дедушкину скрипку, я представляю и тачку, которую он таскал в ГУЛАГе.

---------------------------------------------
*
Аз ох ун вэй (идиш) – «как ох и горе!», полностью эта поговорка звучит так: "Аз ох ун вэй цум гэлехтер!", что соответствует русскому "Смех сквозь слёзы".

Нигун (ивр.) – «мотив». Напев, мелодия, распространённая среди хасидов (см.). Как правило, без слов, исполняется парными слогами типа «йам-бам», «дай-дай», «бим-бам».

Майса, майсэ (ид.) – «сказка». Юмористическая пословица и поговорка, анекдот, различной формы причитание или прибаутка.

Алеф, бейс, гимель – первые буквы еврейского алфавита.

Зейде (ид.) – дедушка.