К вопросу о русской национальной идее

               
К ВОПРОСУ О РУССКОЙ НАЦИОНАЛЬНОЙ ИДЕЕ В ЕЁ ЯЗЫКОВОМ ВОПЛОЩЕНИИ

       Поиском, формулировкой и интерпретацией русской национальной идеи занимались многие мои соотечественники прошлого и настоящего, среди них философы, политологи, этнокультурологи, писатели, журналисты и др. Линвистов же эта тема привлекла немногих [1; 2] , причём рассматривалась она в иных аспектах, чем тот, который представлен в предлагаемой работе.    
       Заголовок данной статьи, по существу, содержит не один, а два, притом двойных, вопроса: 1) существует ли русская национальная идея и если да, то, что это за идея и 2) имеется ли языковое воплощение национальной идеи (а не лишь образное или понятийное представление о ней) и если да, то какое оно. Оба вопроса являются остро дискуссионными, о чём свидетельствуют и огромное число публикаций (в т.ч. монографий) по ним в научных изданиях и СМИ, а также  в Интернете, и немалое количество Форумов («дистанционных митингов»), и социологических опросов,  помещаемых в газетах и озвучиваемых на телевидении. Вроде бы обо всём уже переспорили и должны были бы прийти к однозначным, убедительным выводам, ан нет… Очевидно, объект полемики настолько подвижен и неуловим, что гоняющиеся за ним, видят лишь какую-то часть его, а весь ни взглядом, ни умом не охватить. А до аршина-то дело и совсем не доходит… И тем не менее автор данной статьи берёт на себя смелость поучаствовать в дискуссии по столь сложной, многогранной и неоднозначно решаемой проблеме.
     Но, может быть, русская национальная идея миф, иллюзия, мираж, утопический проект? Вот, например, Вадим Кожинов в своём интервью «Российскому аналитическому обозрению» (1998, №7) на всю всемирную паутину объявляет «У России нет и не может быть национальной идеи» и подробно, вроде бы убедительно, объясняет это [ 3 ]
       Как же нет? Вон сколько идей напредлагали  граждане свободной России, обеспокоенные её нынешним и будущим состояниями – реализовать вам не перереализовать!  Однословных и многословных,  масштабных и узкопрактических, банальных и остроумных, злых и весёлых... Какое разнообразие языковых воплощений! Вот их образчики:  «Благосостояние», «Успешная Семья, полноправная мать Земля, рачительное Государство; «Гражданское общество как национальная идея», «Русская Силиконовая долина»; «Воровство», «Наша цель – Коммунизм!», «Бухло» и многие другие. Есть среди них и такие, которые находятся на грани фола, а то и за его гранью, противоречат элементарным нормам и речепользования, и социального поведения. Свобода!.. Жаль только, что нередко (к сожалению, всё чаще) свобода от культуры, воспитания и образования. Что же, нельзя не согласиться с В.В. Химиком (см. [ 1], утверждающим, что судьба России и судьба русского  языка неразрывно связаны.
       А если серьёзно, то каждое из слов в словосочетании «русская национальная идея» является недостаточно определённым по значению и служит материалом для дискуссий. Начнём с главного слова в словосочетании – с идеи. Как нам представляется, слово воздействует на наше сознание  (но не лишь на барабанные перепонки или зрачки) всеми фактами своей биографии, а не только нынешним семантическим состоянием и поведением в определённом словесном окружении. Историческая память языка проявляется едва ли не в каждом  слове того или иного языка - хотя мы (в том числе и языковеды) часто  не подозреваем об этом, не проводя специальных исследований, -  содержится своеобразный  генотип - связь со своими даже очень далёкими предками, которую не в силах полностью разрушить ни переход слова из одного языка в другой, ни существенное изменение  внешней,  звуковой оболочки (об этом убедительно говорит проф. И.Г.Добродомов, в  статье, где он рассматривает связь явлений синхронии и диахронии в современном состоянии языка [4] ). И думается, поиск такого генотипа важен не только для этимологов, но и для рядовых носителей языка (даже не филологов, если мы не иваны, не помнящие родства со своим древним, но «живым, как жизнь», как утверждал К.И. Чуковский, и могучим языком.    
     Как известно, слово идея древнегреческого происхождения: idea – образ, понятие, представление. Современный спектр его значений (по БТС) следующий: «1.  Понятие, представление. Отвлечённая идея. Ассоциация идей //Мысленный образ чего-то, понятие о чём-то. Идеи добра, справедливости, гармонии. Идеи общечеловеческой солидарности. 2. Прочно сложившееся мнение, уверенный взгляд на что-либо; определяющее положение в системе взглядов, воззрений Преданность своей идее. Политические, передовые идеи. Освободительные идеи. 3. Мысль, замысел, намерение, план. Идея сохранения и упрочения мира. Идея возрождения России. Прекрасная идея. Им овладела какая-либо идея. Подать, осуществить идею. Навязчивая идея (какая-либо мысль, постоянно, против воли сохраняющаяся в памяти). Основная мысль, определяющая содержание какого-либо произведения. Идея картины, поэмы, романа. Определить идею повести. Идея выражена в рассказе совершенно отчётливо. //Основной принцип устройства чего-либо. Идея машины, какого-либо сооружения. 5. В идеалистической философии: основная причина и источник исторического развития. Вечная идея. Абсолютная идея» [ 5, c. 375 ].
     У нас нет возможности в данной статье останавливаться на сопоставительном анализе многих слов, созвучных слову «идея», на доказательстве их не только внешней, звуковой, но и внутренней, смысловой переклички, может быть не всегда явной, прямой, а скрытой, опосредованной. Обратимся лишь к ряду слов, вовлечённых в анализ: идеал, идефикс, идеология, идиллия, эйдос, эйдетика, эйдетизм. А если учитывать  действие далеко ещё не разгаданного учёными ассоциативно-деривационного механизма в языке, то не исключены также опосредованные смысловые связи слова «идея» с речевыми отрезками «и действие», «и деятельность», «и действительность» (во всяком случае в поэтической речи они могут быть привлечены как средства для создания языковой игры, имеют потенциальную возможность стать прецедентными в указанном  использовании и таким образом войти в массовое речевое пользование, в общенародный язык. Любопытно в проведённом сопоставлении вот что: различные значения многозначного слова «идея» и значения слов «идеал», «идеология» и др. воспринимаются не изолированно, не препарировано, не как «точки», а как особая семантическая цепочка, а каждое из значений как процесс, развёрнутый на линии времени, как отрезок на «маршруте» познавательной и созидательной деятельноссти человека. В начале этого маршрута связь идеи с идеалом, отображающим мысленный образ чего-либо (чаще всего не существующего в реальной действительности, а являющегося пределом мечтаний), идея возникает как замысел, как ещё не разработанный проект, ждущий созидателя и воплотителя идеи. Вероятно, за этот участок отвечает наше подсознание, и он погружён в генотипические глубины коллективной памяти народа. В конце маршрута связь идеи с идеологией. Это этап воплощения идеи, её разработки и реализации,  материализации, внедрения в реальную действительность, воплощения в виде продуктов технического или творческого труда. Фактически на выходе, при качественной идеологии и при умелом пользовании ею, мы получаем готовый материальный продукт – «текст» (если понимать его широко, с позиции семиотики), при анализе которого можно извлечь идею, заложенную создателем в своё «произведение» (ср. этапы создания литературного произведения и его анализа). Этап реализации идеи при подключении идеологии (методологии?) регулируется сознанием, и его проведение может осуществлять не только сам автор идеи, а кто-то иной, задействованный в своеобразной технологической цепочке.
       Естественно, начальный и конечный этапы маршрута должны быть непременно связаны: идеология (этап воплощения) не должна противоречить идее (этапу замысла, особенно если этот замысел народный). К сожалению, в словосочетании «национальная идея; идею и идеологию часто путают или необоснованно перескакивают с одного понятия на другое, тем самым подменяя  понятия. Добавим ещё. Что толковая идеология должна улавливать и стимулировать проявление национальной идеи, а не идти варазрез с нею, воплощая вредную для народа идею узкого круга лиц, на службе которых состоят идеологи и от которых получают солидное материальное вознаграждение (понятно, что в ущерб основной массе  народа и его национальной идее).
     Следующее слово анализируемого словосочетания национальная подталкивает нас к дискуссии по двум причинам: во-первых, необходимо определиться, как оно соотносится по смыслу с другими словами, образующими, как и это слово, со словом «идея» некую семантическую целостность: народная, этническая, государственная, гражданская, общественная и, во-вторых, надо учитывать, что слово национальный иногда смешивают  с паронимичным по отношению к нему и имеющим отрицательную оценку словом националистический. Способствует  смешению, очевидно, и то, что производное от прилагательного национальный существительное национализм (как и синонимичное ему шовинизм) негативно окрашено.
     Недостаточная определённость оставшегося в рассматриваемом словосочетании слова русская обусловлена, как видно, особым употреблением в бытовой речи данного прилательного, а также образованного от него субстантива.  Слово русский нередко используется для обозначения не представителя одной из национальностей России, но и как качестве названия жителя России, в роли синонима к слову россиянин (нечто подобное наблюдается и в речи русских: англичанин для нас вообще житель Великобритании, хотя на самом деле он может быть, скажем, шотландцем; американец для нас – житель США, а не одного из американских континентов).
     При строгом употреблении словосочетания русская национальная идея речь, скорее всего, должна идти не о собственно идее, а об идеале, к которому устремлён русский народ. См. в БТС (с. 374): «1. Высшая цель, к которой стремятся люди и которая руководит их деятельностью». Это значение перекликается с 3-м значением слова идея в том же словаре: «мысль, замысел, намерение, план». Как представлется, в русском национальном сознании у слова «идея» наблюдается семантическая перекличка и со словом «мечта» (порой даже о чём-то несбыточном; ср. фольклор, волшебные сказки: молочные реки, кисельные берега; невидимый град Китеж, Беловодье и др.). Кстати, образование мечта-идея, как сложносоставное слово, фиксирует в своём словаре А.Ю. Кожевников [ 6, т 1, с. 262 ], включая его в синонимический ряд с доминантой «идея».
       Вообще-то, приведу известную мысль: если абстрагиваться от частностей, то для каждого народа, так же как и для любого его представителя, единственной важнейшей идеей (=целью) – и национальной, и личной – является счастье. Другое дело, что счастье и в общем, коллективном,  сознании того или иного народа и в сознании того или иного индивидуума представляется по-разному, неодинаковой величины и в совсем несходном обличии; одни хотят счастья много, значительно больше, чем другие, зато другие в большей степени рады малому счастью; одни жаждут получить счастье тотчас, а другие терпеливо ждут его всю жизнь и перепоручают  получение счастья последущим поколениям. Представление русского народа о счастье (как и о противоположном ему состоянии – несчастье, беде, горе) прекрасно отражено в пословицах, собранным Владимиром Далем. Возможно, именно в них наиболее полно и чётко, в яркой, поэтической форме воплощена русская национальная идея. Да эта идея «растворена» во множестве пословиц, представлена в многочисленных вариациях, но она есть и может быть извлечена в результате лингвистического анализа. К сожалению, из-за узких рамок статьи, мы не может привести результаты такого анализа.
     Другим благодатным источником, в котором мы видим языковое воплощение русской национальной идеи, является книга Василия Белова «Лад». Слово, ставшее названием книги замечательного русского писателя, является не только сквозным в его произведении о жизни и быте русской деревни, но и его авторским языковым воплощением русской национальной идеи. К слову лад я бы ещё добавил слово справедливость, также задействованное Василием Беловым, и этими двумя ёмкими и добрыми словами, была бы в основном исчерпана сущность русской национальной (народной) идеи.
     От национальной идеи , как полагаем, следует отличать государственную, а также гражданскую и общественную идеи. Если национальная идея анонимна, то гражданская имеет автора, инициатора. Правда, её нередко пытаются представить как русскую национальную идею, уверяя, что формулируют сокровенную мысль, имплицитно присущую народному сознанию и поведению, но народ, мол, сам не может внятно выразить словами свою идею. С этим трудно согласиться.
      Думается, национальная идея может быть выражена в словесной форме одним каким-либо человеком и быть народом как подобная идея воспринята, но этот человек должен быть плотью от плоти народа, добрым гением,  проникшим в глубины народной памяти  и прозревшим неизмеримую перспективу народной жизни от далёкого прошлого до отдалённого будущего. Если же этот человек - злой властелин, пусть даже чрезвычайно умный, он сформулирует «национальную» идею в таком виде, в каком ему выгодно, чтобы реализовать свои собственные корыстные или вероломные замыслы или потешить собственное тщеславие. Как русская национальная идея не воспринимаются и красивые лозунги, сочинённые в качестве самоназваний партий.
     Многие звучные призывы и афоризмы, провозглашённые как русские национальные идеи,  стали достоянием истории: «Православие. Самодержавие. Народность», «Москва – Третий Рим», «Перестройка, гласность, ускорение» и др. Зато злободневно звучит из прошлого «Спасение народа». А вместо «Лада» и «Справедливости» в лучшем случае» провозглашаются «Возрождение», «Стабильность», да в адрес народа звучат оскорбительно-аттестующие его «Бухло», «Лень», которого спасать-то никто и не собирается.
       А может быть, нам вооружиться национальной идеей «Спасайся, кто может» или «Спасение утопающих – дело рук самих утопающих». Ухватимся если не за соломинку, то модернизацию. Или за нанотехнологии? Или за Силиконовую долину? Один конструктивист удачно, но едко и очень злободневно сострил: «Вначале было слово… А потом - слова, слова, слова…»
      И национальная идея воплощается снова и снова в известные бессмертные вопросительные конструкции: «Кто виноват?», «Кому на Руси жить хорошо?», «Что делать?» и «Куда ж нам плыть?..»
   
                Литература
1. Беликов В. Национальная идея и культура речи // hptt://www.strana-oz.ru/?article
2. Химик В.В. Национальная идея и русский язык //Политическая лингвистика. – Вып. 3(26). – Екатеринбург, 2008, с. 9-16
3. Кожинов В. У России нет и не может быть «национальной идеи» / http://www.patriotica.ru/re/religion//kozhinov-idea.html
4. Добродомов И.Г. Ещё раз об исторической памяти в языке // Вопросы языкознания. – 2000, № 2.
5. Большой толковый словарь русского языка /Под ред. С.А. Кузнецова. – СПб.: Норинт, 1998.
6. Кожевников А.Ю. Большой синонимический словарь русского языка. В 2 тт. – СПб: ИД «Нева», 2003.