Баллада о песне

Здравствуйте, уважаемый Рафаил (к сожалению, не знаю Ваше отчество)!Я, Савельева Татьяна Константиновна, пишу Вам из Дании, где проживаю в настоящее время, но я родилась в Ташкенте, окончила там школу, а затем много лет жила в Москве и работала в Институте востоковедения АН СССР (РФ). Я в данный момент пишу, что знаю и помню, о своей семье, о том, как мои прадеды попали в Среднюю Азию. В этой связи я собираю материал о Закаспийской железной дооге и дошла до станции Урсатьевская. Хочу сказать Вам огромное спасибо за Вашу "Балладу о песне", это просто замечательно написано! Я как будто бы воочию увидела эту маленькую станцию, и степь, и горы, и старого узбека и, поверьте,  мне даже показалось, что я слышу, как играет на дутаре и поёт свою нескончаемую песню. Посмотрела потом видео, где Вы рассказывали о себе. От всей души желаю Вам здоровья, здоровья и ещё раз здоровья и, пожалуйста, не бросайте писать Ваши прекрасные стихи! С уважением,
                Татьяна Савельева

 
Станция Урсатьевская,
Кто ж её не знал?
К рельсам приближается низенький вокзал.

Для степей с колючками – рельсов перебор,
Из пустыни тянутся, вниз стремятся с гор.

Под навесом спрятался и притих перрон,
Молча надвигается степь со всех сторон.

Миновать Урсатьевскую?
Нет таких дорог.
Где-то, в знойном мареве, дальний тупичок.

Весь пропитан скукою, зноем опалён,
Там подолгу мается прицепной вагон.

Сколько ждать в неведенье?
Сутки, месяц, век?
Но не спорит с временем пожилой узбек.

Мыслей неразгаданных всплески не слышны.
А в руках, как водится, -"палка, две струны".

Нотой бесконечною тянется тоска,
Бьёт по струнам горестно смуглая рука.

Все слова сливаются в непонятный звук,
Лишь припев отчётливо ввысь взлетает вдруг.

И над степью кружится , словно талисман, -
"Салом синга,
Салом синга
Хоразмдан".

Укачает сонная монотонность фраз,
Песня старым пологом укрывает нас.

Ничего и не было: степь, ковыль, Восток.
Станция Урсатьевская,
Тихий уголок.

Не измерить временем суетный обман.
Салом синга,
Салом синга
Хоразмдан.

Нота истомлённая.
Будет ли конец?
И кричу я в бешенстве :
- Погоди, отец!

Что за словом прячется – правда или ложь?
Для чего стараешься? Для кого поёшь?

Одолело прошлое? Вдаль зовут мечты?
Лишь одно понятно мне – из Хорезма ты.

Он седую бороду долго мнёт рукой,
Нет оттенков в голосе, страсти нет людской.

Не узоры вяжутся – слишком нить тонка,
Просто мимо катится сонная река.

Говорит :
- В движеиии ночи нет и дня,
С самого рождения всё несёт меня.

А в пути встречаются – солончак, бархан.
Салом синга,
Салом синга
Хоразмдан.

Ни о чём не думаю – просто вдаль гляжу,
Никогда не кланяюсь силе и ножу.

Прикоснётся к музыке вечность дальних стран.
Салом синга,
Салом синга
Хоразмдан.

Горести и радости я внимать готов,
Нота бесконечная – за пределом слов.

А беда рассеется, улетит в туман.
Салом синга,
Салом синга
Хоразмдан.

Медленно качается песни колдовство,
В ней не слышно автора – смерть взяла его.

Он прилёг до времени в поле, бездыхан.
Салом синга,
Салом синга
Хоразмдан.

И узбек раздумчиво, горько забренчал,
Под закатным маревом всё плыла печаль.

Ноты беспокойные далеко слышны,
Вновь дарили музыку "палка, две струны".

Из седой безмерности поднималась мгла,
Песня бесконечная в сонный плен брала.

Степь клубилась тайнами,
Гас за звуком звук,
Изо всех реальностей – только сердца стук.

А в неясной памяти, как звезда далёк,
Фонарём на станции – тусклый огонёк.

Станция Урсатьевская,
Кто ж её не знал!
Музыки и вечности не постиг вокзал.

Музыки и вечности, что сквозь даль слышны.
И гудят, и маются "палка, две струны".
                Рафаэль-Мендель