Игра на нервах

Игра на нервах


Осколки
(Сб. «Осколки»)

 Город притихший летит сквозь звёздное небо,
 улицы кружат прохожих в созвездиях снежных.
Белый, пушистый, ты первым попал в этот невод,
самый наивный - среди счастливых и грешных.

Этих созвездий не сыщешь на звёздных картах,
хрупкие звёзды в ладонях мгновенно тают.
Жизни небесной не учат за школьной партой,
звёзды не исполняют ничьих желаний.

В кружеве звёздном нелепо идти по следу:
в небе попутный не отличим от встречных.
Кричи! -  если есть что сказать напоследок:
очень легко заплутать на дорогах млечных.

Время  пространство вертит в калейдоскопе,
звёзды меняют спектр, подобно искрам.
Белый, пушистый, наивный стоишь в сугробе,
на перепутье, в кружении звёздном, в начале мира…

Мира, который бесшумно сошёл с орбиты,
чьи парадоксы уже не страшны эпохе.
Звёздные тайны раскрыты, всё шито-крыто,
можно не думать дальше о катастрофе.

Незачем видеть вокруг проявлений чуда.
Был или нет звездопад – совсем неважно…   
ты на мгновенье вышел, наивный, из круга,
вскрикнул, и в круг воротился героем отважным...

 В конце-то концов, как и раньше, чудесным морозным утром
(пусть отгремел фейерверк и погасли ёлки),
ты всё-таки видишь с окна на кухне (затушив окурок),
как в сугробах сверкают тех звёзд осколки.


Не знали птицы
(Сб. «Вольное исполнение»)

Не знали птицы что время петь.
Сидели синие на оранжевых ветвях.
Под небом чугунным разбухшем от вод.
Качающемся на черных цепях.
А уставшие ждать не видят грозы.
Как не видят огня повернувшие вспять.
И вот уже пламя сжирает птиц,
Забывших, что время
Петь и летать.


Страсти
(Сб. «Осколки»)


Снова чинят дороги разбитые, снова пахнет горячим асфальтом.
Облака, освещённые солнцем, в синем небе подобны Альпам.
На просторах широких улиц альпинистов не сыщешь в массе.
Вряд ли многим здесь снятся горы. Но иные возможны страсти.

Атмосфера ж сильнее давит. Даже ангелам в тягость крылья.
Потому, измеряя мощность, говорят, мол, она кобылья.
Если хочешь собраться с мыслью, заручиться поддержкой свыше,
бесполезно скрипеть мозгами. Лучше просто стоять на крыше.

Когда валятся с неба звёзды - всякий раз пролетают мимо:
для того чтобы выиграть время. Ибо здесь оно неумолимо.       
И в пейзаж не вписать дорогу, перспектива боится сглаза:
от ворот поворот налево, а потом и направо – сразу.

И в азарте, в пылу, в задоре ищет каждый дыру в заборе,
и идёт напрямик, тропою. Ещё лучше, когда – толпою.   
Выбрать свой из путей возможных, и не видеть на нём засады -
с гордо поднятой головою бунт в пространстве, прорыв блокады.

Когда страсти переполняют, (а они ведь сильней натуры),
тут судьба проявляет свойство непредсказуемой пули-дуры.
Голос внутренний скажет (предательски – вкрадчиво), мягко:
Побоку все запреты -  наискосок дорогу перебеги, чертяка!..

Эпилог

Если стоишь на крыше, на верхотуре, думаешь, куришь, и видишь Альпы          
в небе, которое выше, лучше, чище, того, что осталось внизу, на асфальте,
нет в тебе прежней страсти, умерен пыл, с очередной звездой мимо умчалось счастье,
с прошлым покончено. Настоящее ждёт, чтоб в будущем непременно принять участье.


Полночь как река
(Сб. «Вольное исполнение»)

Полночь как река втекла
в мои вены сквозь стены.
Кровь наполнилась ядом
Под взглядом Луны.
Умны тени шумных ветвей
Верней они так же больны
Как мы. Сквозь плоскость стекла
Привлекла их внимание полночь,
Царящая в доме, где кроме
Меня тени явлений и сладкая
Ртуть тишины.


Победитель
(Сб. «Осколки»)

Играя на нервах, Время играет на деньги
краплёными картами будней. Всегда в «дураках»,
иду – только вверх или вниз? – и считаю ступеньки.
Крыть нечем, лишь мелкие «крести» в руках.
Блефую! Но Временем блеф обращается в шутку.
А шутка некстати – беда и помеха рассудку.

Тузы в рукавах, козырные всегда наготове…
У Времени веский на жизнь мою есть аргумент:
как шулер - лоха, оно меня ловит на Слове,
бесстыже используя каждый удобный момент,
поскольку Словами играю я целые сутки,
и время свободное тратить готов до минутки.

А впрочем - что есть наказание мне? что награда?
С иной стороны, как на это ещё посмотреть:
В забавной игре – называемой «жизнь» - я герой маскарада,
Герой в полумаске, попавшийся в липкую сеть.
Беснуется Время, и здесь не давая мне спуску:
«Спеши отличиться умом или крепостью мускул!»

Затейливо вьётся вокруг паутинка событий!
То денег, то слов не хватает для счастья, а Время не ждёт.
Толкается, рвёт, в неизвестность несёт со всей прыти…
Краплёные карты небрежно кидает в черёд…
И рушится мир, и качусь по ступеням, как с горки,
дурак-дураком, как и был по началу времён, на задворки.

В глазах звездопад, сумасшедшее кружится небо.
В последней надежде Слова – козырные - шепчу:
Пускай мне твой замысел, Время, сегодня неведом,
Пускай ты сильней, но меня не задуть, как свечу!
Сойдёмся на равных в финале, и может быть скоро…
В конце ж победителем снова окажется Слово.


На балу в чёрном замке
(Сб. «Вольное исполнение»)

На балу в чёрном замке маркиз белый снег.
Притворный оркестр вечера играет мазурку.
Тени каштанов как свора собак
Мечутся возле окон в надежде увидеть мясо.
На лунной дорожке меж медных гор
Снежинки в танце проводят жизнь.
С рождения до последнего часа.


Гудок
(Сб. «Гудок»)

Тепловозный гудок, как удар под дых,
если тронулось что-то, наверное, ты – умом.
В какой-то иной жизни были Кавказ и Крым,
и нет никого, кто про это бы знал, в живых.
Из памяти прошлое не вырубишь топором,
А за настоящее вряд ли дадут алтын.

Так же ёкает сердце на стыках рельс,
только зря с верхней полки ты смотришь вдаль,
счастливое время побед и потерь узлом
связал вечный Стрелочник – Хронобес.
В отместку, из принципа, поскандаль,
рвани куда-нибудь смело и напролом:

тени прошлого – стены со всех сторон,
сколько раз повторялись январь, февраль…
сорви, например, стоп-кран, и – бегом,
рассеянный, будто за стёклами твой перрон.
Однако не нужно снаружи искать мораль,
считать самого себя - себе врагом,

и когда время дрогнет, пробьют часы
полночь, выскочи, вылети, чтоб никто
не смог помешать, и несись, что есть духу, вслед
вагону чужого поезда, идущего в Чаусы,
проводнице дай слово сыграть в лото,
займи, под проценты, у будущего цать лет,

лишь бы здесь и сейчас уцелеть, спасти 
душу: ибо, когда  головою дурной в петле
пространства и времени, не будет хуже уже!..
…В чужом вагоне… Гудок тепловозный стих.
Вне времени, вне перспектив, вообще во мгле,
смотри в окно, ешь - пей, но будь настороже.

За горизонтом, где солнце как семафор
безучастно - кроваво к любой судьбе,
где сводятся счёты и стрелки путей в тупик,
надежды о небо фарфорово бьются, не видя опор,
сыграет стрелочник-Хронобес на кирпичной трубе
тебе своё соло: пшик, пшик…


Время и пространство
(Сб. «Вольное исполнение»)

День без размеренного хода часов,
В открытых настежь глазах –
Вязкая синь набухшего неба.
Законы физики потерпели крах:
Вопреки основам основ –
Земля под светом Ригеля или Денеба.

Ландшафт раскрыт для семи ветров.
Пространство пространств.
Горизонт - совершенно кривая линия.
Странно видеть множество
Ярких цветов,
Покрытых серебром инея.


Словом!
(Сб. «Гудок»)

…не то, чтобы будущее страшило,
однако видел случайно сам:
судьба - закавыка в мешочек шило
прятала.…Тут уж конец мечтам!
Той ли дорогой, другой – без разницы,
Лихо вперёд забегает – дразнится.

К чёрту, какие резоны, смыслы?..
Ластик бы - худшую часть стереть,
глупо и поздно тешиться высью,
въехал по полной, с разгона, в кювет.
Съёжиться в нулик, не выйдя рожицей,
в паранормальное с криком скукожиться…

Словом, спасаться! Немедля! Срочно!
Чтобы избегнуть ошибки фатальной
больше не буду ставить точку!
Мыслью лети, мой Пегас педальный!
Жизнь, как страдание? Может Путь Млечный
будет удачным, счастливым и вечным?

Гаснут в пространстве ориентиры,
в кляксах чернильных небесный свод,
звёзды стырили ювелиры:
небо в алмазах не было чтоб!
Времечко страшное, и загребущее,
прожитый час изменяет грядущее…

Тучкой дождливой плыву над землёю,
молнии в сердце горячем коплю,
самое время сразиться с судьбою?
Шило – не пуля, башкой не в петлю?
Выбраны место и обстоятельства,
но у судьбы перед кем обязательства?

Радугой в небе горит сверхзадача,
в бой ошалело, за счастьем - в борьбу!
Если б удача дарилась на сдачу!
Фокусом вряд ли обманешь судьбу!
Нет, не обманешь! Не быть бы обманутым!
Трудно даётся душевная грамота!..

…не то, чтобы будущее страшило,
однако видел случайно сам:
судьба - закавыка в мешочек мыло
прятала, прочий какой-то хлам!
Той ли дорогой, другой – колдобины,
шёл, спотыкаясь, Пегас, – угробили!


Я, нежный, как колокольный звон…
(Сб. «Вольное исполнение»)

Я, нежный, как колокольный звон,
Колючим стал и нервным,
Как в стволе боевой патрон.
Сжался, спрессованный сталью ствола…
Могу и выстрелить…
Но куда?
Мишень человеческих лиц
И фигур
На мушке водимого нервно
Ствола…
Дай, Бог, не попасть
Ни в кого!
Никогда!


Успеть
(Сб. «Гудок»)

Спозаранку, пока ты сладко спишь на правом боку,
кто-то нагло с самого верху тянет руку кровавую к кадыку.
Улыбался, пока блаженно во сне осваивал пилотаж?
Нате вам! – с песнями, танцами – самозванцы, те самые, и багаж.

Глазом третьим всмотрись вошедшим в тёмные туши душ,
Там ничего для тебя хорошего - вирусы, глупости, чушь.
Да и с собой привезли ненужное, выкинуть было б с окошка что –
Толика смысла размером с горошину, совести ржавое решето.

смотрят и шепчут грубо, страшно лица со всех сторон:
«мы тебя запятнали!», «ага, попался!» и «выйди вон!»
Быль или небыль, чёт или нечет выбери - или пропал,
резво крути педали, чтобы сердце горело в полный накал.

Встань и беги сначала по суше, потом в маршрутке, в метро,
скажут – «Отдай что-нибудь за счастье!» – отдай, например, ребро.
Что-то изменится? Станет лучше? Вряд ли, но если сложилось так,
надо успеть пришить-пристегнуть крылья, спрятанные в кустах.


Утро
(Сб. «Вольное исполнение»)

Конно шествует сонное утро
Шагами меряя нетто и брутто
Моей квартиры.
Со мною вместе
Комната кухня сортир и ванна
Весят должно быть
Кило так двести.
Если же воздух набрать
Всей грудью
И выстрелить в форточку
Углекислым газом –
Выбрав мишенью какую-то точку
В соседнем небе –
Утро лишенное смысла
Наступит сразу
На горло головы обременённой
Заботами о насущном хлебе.


Душно!

Возвращенье к мокрым тополям, в настоящее,
через время, жизнь и смерть мне дарящее,
(время и быстрей воды, и безжалостней,
нет машин для времени, для воды – пожалуйста!)
Душно, запахи весенние играют смыслами,
у «Камаза», что в тени стоит, резина лысая,
жизнь кривая, и полна компромиссами,
буераками, низинами, редко - высями.

Здесь, у этих тополей, время вздрогнуло,
от судьбы отделило лишнее, стало догмою,
вместо ветра тёплого – принесло холодного,
из меня – нескладного – сделало свободного.
Пусть резина лысая, и передние – спущены,
за машину времени сойдёт, за неименьем лучшего.
На тополях жёлтых листьев тьма-тьмущая:
кончилась весна, настала осень грядущего


Приземление
(Сб. «Приземление»)

Век двадцать первый, свищут пули.
Привет науке и культуре.
Всё также миром правит страх,
скелет в шкафу, блиндаж  в кустах.

Как коммунальная квартира -
Земля – мишень копья Сатира…
Но что-то долго из сортира,
увлекшись ролью дезертира,
к нам не является задира,
наверно, чует: смолкла лира,
а отвечать за судьбы мира –
марать напрасно честь мундира.

Век двадцать первый, рвутся бомбы.
Учений мудрых катакомбы
и социальных игр морок народам не явили суть.
А по неведомым дорогам придёт ли мир куда-нибудь?

Удобный полигон для фарса –
Земля – мишень дубинки Марса…
Искры довольно для фугаса,
уйти не сможем мы с «баркаса».
Нас не спасут пилоты НАСА,
Марс атакует, алчет мяса,
его ужасная гримаса
пугает чуткого Пегаса.

Век двадцать первый, плачут Музы:
в фаворе дети кукурузы…
в глазах – гламур, в душе – коктейль,
мечты:  в дом – два уйти отсель…

Земля! Мы с этой колыбели
взлететь – взлетели, быстро сели.
Была ли цель у карусели?
Скакать легко вокруг постели,
одеть нетрудно всех в шинели…
Так что ж - гламур вместо шрапнели?
Или нормально, в самом деле,
из колыбели – в «куршавели»…

Век двадцать первый, смерть Пегаса.
Кому нужна такая раса?
Спасти не сможет Муз Пегас,
как, впрочем, кажется, и нас.

Земля свидетель в этой драме:
Пегаса тащат на аркане,
чтоб в сериале и в рекламе
он был хотя б на заднем плане.
Фигурой крупной на экране –
Телец Златой! Мы все в капкане!
Поэт напрасно на диване
Пегаса ждёт в глухой нирване.

Век двадцать первый – век Тельца!
Ликуют хладные сердца!
Жизнь на «отлично» знают банки –
Храня  надёжно душ изнанки.

Телец Златой резвится всласть,
мир вокруг пальца вертит страсть,
и легче что-нибудь украсть,
чем не попасть эпохе в масть,
где, жизнь смакуя, держит Власть,
чтоб не пропасть, открытой пасть,
всегда готовая напасть,
и откусить побольше часть.

Эх, из Тельца бы холодца,
чтоб счастье длилось без конца.
Век двадцать первый, ждут Кентавры
предлога, чтоб копытом дать в литавры.


Прощание истины и любви
(Сб. «Вольное исполнение»)

Камни, пропитанные водой,
Как губка.
Губы, потрескавшиеся, как камни.
Ночь, налитая в чашу неба
с правом стекать по крышам
в узкие  окна.
Острые углы тишины
Режут подошвы ног.
Прощание истины и любви
у развилки дорог.


Дурак
(Сб. «Гудок»)

Кто охоч к игре: пересечь века,
напрямик, на спор, не тонка кишка?
Что ценней всего – то бери с собой,
и в пути резон намотай на ус,
дурака сваляй, чтоб войти во вкус.
Славен миром мир, а судьба – борьбой.

А дурак в веку вечно на чеку,
не случайно, вишь, он попал в строку,
да и в зеркале, приглядишься, он!
И какую ж весть на словах нести?
Ерунда в глазах, огонёк в горсти:
светел узкий круг, тьма со всех сторон.

И смешно чужим говорить «друзья»,
если смотрит в лоб веский ствол ружья:
(тут уже пора «быть - не быть» решить),
кто таков, зачем, лучше рожи есть,
видно, лишним был, так и лишний здесь,
слышишь, как звенит твоей жизни нить?

Вот и кончен спор, на лицо вина,
горе без ума, грош тебе цена,
и в бутылку лезть вроде б не с руки,
но из принципа  - мол, видал в гробу,
из желания - обмануть судьбу,
сделай шаг на зло или вопреки.

Говорят не зря - дураку везёт,
он судьбы не ведает наперёд,
может статься, тут-то и есть резон:
несмотря на то, что кругом зима,
верить в лето, от счастья сойдя с ума,
жизнь твоя мелькнёт как чудесный сон…   

Огонёк коптит, и слова – зола,
На себя уже не хватает зла,
время сносит с рельс, гонит век волну,
эх, игра - война со своей судьбой,
может ты и впрямь среди нас герой,
раз не тонешь здесь, не идёшь ко дну?


Кушать подано!
(Сб. «Вольное исполнение»)

Предсумеречье сердечности встреч.
«Кушать подано!» - сказано автором.
На бульваре полдень и хочется лечь.
То ли на лавку, то ли перед трактором.
Избежать столкновения с вечностью.
Стать свидетелем восторга публики.
И в ответ на вопросы левые отвечать:
«А вот к чаю бублики!»
Стать бы конкой – не так чтоб конём –
Да по рельсам катиться с искрами.
Грохоча и звеня – Живём!
Усыпайте путь розами и ирисками.
А ещё отпускать грехи.


На кривых тропинках
(Сб. Приземление)

Возвращаемся к истокам, время вертится волчком,
лунный серп висит уныло, старым, сморщенным стручком,
звёздный шторм мешает карты, млечный путь горит огнём,
ветер треплет речке щёчку, хлещет чащу кистенём,
перелистывает смыслы, дует яростно под дых,
тем, которые формально числятся среди живых.

Вековые гнутся ели, то и слышно: хрясь, да хрясь.
Плохо, если меж собою не найдём взаимосвязь.
Дугу-радугу слизала с неба нечисть язычком,
в чащах бродят злые звери, угощают табачком.
Прикурить дают не слабо, зазеваешься – каюк,
напрямик идти – чревато, лучше сделать добрый крюк.

Осторожнее в печали, без истерик - в тупике,
то ли просто заскучали, то ли белый флаг в руке,
выковыривать из сердца и выдавливать раба
вроде бы учили с детства, но не вышло ни фига.
Крутят нас водовороты, нахлебались уж сполна,
но, как прежде, глушит лучших тридесятая волна.

Заросли травой дороги, крепостей не сыщешь след.
В том и дело, что давненько мы не видели побед.
Держим марку, строим планы, лепим замки из песка,
но судьба меж тем упрямо крутит дулом у виска.
на кривых тропинках Лихо ходит-бродит гусаком,
а Тоска в промозглом небе кружит-тужит ястребком


Провал
(Сб. «Осколки»)

Я и пейзаж: мы не понравились друг другу,
один из нас, конечно, лишний в мизансцене.
Но не пристало нам перечить Драматургу,
под гнётом самых первых впечатлений…
(Я предпочел бы оказаться ближе к югу;
пейзаж мечтает о герое-супермене).

С пейзажем мы не сходимся по сути:
он хищно замер в ожидании событий -
ветров, туманов, вьюг, дождей, распутиц,
и даже время скачет в поиске укрытий...
(я знаю – злые тени на маршруте,
как вурдалаки, ждут кровопролитий).

Так может быть: виднее Драматургу.
Но, кажется, мне места нет в пейзаже.
Я существую вне, и вопреки абсурду,
и жду финал. Финал здесь архи-важен.
(деревья-щупальцы вокруг, везде, повсюду:
мне не пройти! Они всегда на страже).

Жаль всё терять. Жаль,  не случится чуда.
Нет перепутий, вся дорога – прямо.
Сначала, как в кошмаре, выбьют зубы,
потом повалят и посмотрят, что в кармане…
(по жизни так банальны душегубы!
О, Драматург, мне ясен твой сценарий!)

Идти? Или стоять? Во тьме не видно цели.
Была звезда – она умчалась на гастроли…
Я наугад иду… все чувства на пределе,
надеюсь, что за лесом будет поле…
(пейзажу я никто - чужак, пришелец,
но ведь не он придумывает роли…

и в обстоятельствах намеренно условных
я превратить способен драму в сказку,
не потому, что чужд страстей духовных,
и есть надежда избежать фиаско…
Так слушай, Драматург, провалу кто виновник:
чтоб не терять лицо, не надевал я маску).


Крюк
(Сб. «Гудок»)

Последнее время в стеснении ходит кругами,
собачатся тени, играют ветра на гармошке.
Мгновение с вечностью стали друг другу врагами.
Пейзаж с паутиной глядится картинно в окошке.
У времени странные шутки, остроты, ужимки,
про всё это много сказали бы майя и инки.

На ниточке солнце болтается больше недели,
гремучие змеи колышут могучие тучки,
крылатым словам недоступны высокие цели:
гроза! не помогут ни пёрышки, ни авторучки.
Последнее время сны путают стороны света,
тревожно: в последнее время не слышно Поэта.

Задумчиво стало ни к месту, ни к слову, ни к делу,
наивна у времени вырвать свободу попытка.         
Поскольку стремится, по сути,  душа к антителу,
последнее время немало приносит убытка,
за хвост не поймаешь, глядишь на часы по старинке,
и делаешь крюк, возвращаясь домой по тропинке.

С окрестных болот просочились печаль и забота,
на тайных дорожках следы априори не наши,
на цыпочки встали и смотрим из-за поворота,
а кто дальновидней – готовит уже патронташи.
Испугано пугало слухами, шёпотом, зноем,
затравленно сердце дрожит его как перед боем.

Кошмар положений: рассвет ошибается дважды,
прощальный аккорд гастролёра  - и вдрызг пианино.
Когда это всё превратится в легенду, однажды
найдётся мудрец, и он скажет: «То было нейтрино!»
Луна у виска вертит пальцем  двум братьям Пилатам.
Последнее время не верит уже циферблатам.

Как знать, когда близок тот час временной круговерти,
тот красочный сон, где ты счастлив и весел, как в детстве,
мгновение, с вечностью не поделившее смерти,
и слово последнее, чтобы оставить в наследстве.
Пока то стоим у окошек, то к выходу ближе,
и нервно читаем, о чём нам там пишут в афише.


Объектив
(Сб. «Осколки»)

Сей город есть фантом или мираж, не более.
За здравие начнешь - всё кончится агонией.
Лишь здесь Аврора – не природное явление,
и каждый новый шаг определяется Идеею.

На улице разбиты фонари, уже не та аптека.
Из города ушли два самых чутких человека.
Команду пушке полдень бить дают Куранты,
и корпорации пейзажу свои диктуют доминанты.

По радио, дарившему надежду в дни блокады,
бесстыже врут пенсионерам, предлагая БАДы.
Львы плачут от стыда! К тому же не годится,
что в стройные ряды их затесалась Львица.

И с каждым днём мрачнее Медный Всадник:
с фасада город -  ВИП, но неприличен задник.
Видать не всех конь растоптал копытом гадов.
Чей там черёд? Чиновников, хапуг и казнокрадов?

Блистательно парит в гламурных тучах Ангел.
Но вряд ли видит на окраине бомжа в ушанке.
Как в старь величественна в центре першпектива,
и есть моменты и оттенки для объектива.


Мелочь
 (Сб. «Гудок») 

Я бросал монетки в море, но вернуться не судьба,
городские сети лучше ловят души иногда:
паутина из событий, обстоятельств, отношений, 
словом, всё, что ножки свесив, у меня висит на шее…
Ерунда - не ерунда: стоит тяжкого труда.

Время  нынешнее жертвы  нагло требует с меня,
вроде б внешне всё прилично, приглядишься – западня.
(Раз душа в разладе с телом,  дело пахнет чертовщиной:
вдруг для цели неизвестной злой, бездушною машиной
я творю и существую, между нами говоря?)

Сумрак, кажется, недвижим, память бродит по цепи,
навострить бы к морю лыжи, или быстрые коньки,
ноги в руки, по сугробам, по отечества пространствам,
чтоб одну хотя б из сказок сделать былью – сказку странствий…
только связь причин и следствий рвать, как грелку, не с руки.

Гладит нежно три монетки в море горькая волна,
не богатство для Нептуна, и за  счастье – не цена.
Пустячок, конечно, мелочь… впрочем, ей играет Вечность:
дивный сон, мечта, надежда, радость, грусть, печаль, беспечность…
и за то, что не случилось, леденящая вина.

День тоскливый на исходе, хрупкий мир трещит по швам,
Вечность, это ли не повод пошептаться по душам?
В исковерканном пространстве жизнь как шуба – наизнанку…
шанс последний двинуть в выси жизненных стремлений планку…
Вечность, торг здесь неуместен, ну-с, ударим по рукам?

И не будем мелочится, будто б нечего терять,
между прочим, уж пора бы нам друг другу доверять…
Колесо судьбы буксует, час настал прибавить газу,
чтоб на крыльях или лыжах улететь подальше сразу…
Что до моря – так пустое, белый парус, тишь да гладь.


попрыгушки

Прыгай, прыгай за баллы,
авторов здесь навалом,
прыгай, как самый прыткий,
авторов тут с избытком.

Правильно, что теряться?
Надо же выделяться!
Кляксы на всех страницах
ставят герои блица.

Прыгай, герой двуликий,
с радостным, диким криком!
Автор Стихиры, Прозы –
баллы навроде дозы?

Всё гениально просто:
хитрость нужна для роста.
Мышкой по спискам – быстро!
Так что б с-под мышки искры!

Времени нет на прозу –
дань отдадим психозу:
что-то читать чужое –
Выйдет себе дороже.

Если читать не можешь –
страшно ну прям до дрожи! –
выпей немного виски,
только не трогай списки!

Перечитай «Каштанку»,
выдуй компота банку,
только не щёлкай пальцем,
прыгая хитрым зайцем.

Кто тут последний в рейтинг?
Лишний один билетик!
Кто тут охоч до славы?
О, времена, о, нравы!


остальное просто
(Сб. «Гудок») 

Человек в тоске висит на волоске
след его на берегу в морском песке
скоро смоет изумрудная волна
в свой черёд в песке исчезнет и она
что сказать по сути хочется в связи
что явление рассмотрено вблизи

Человек с бородкой клинышком в вагон
только влез и тут же вдаль ушёл перрон
быстро жадная волна слизнула след
чемодан вещей  друзей и пару лет
так и всяк кто только вышел за порог
оставляет о себе лишь пару строк

Человек к стеклу вагонному свой лоб
прислонил прохладным сделать чтоб
за сухим стеклом неискренний пейзаж
доброй памяти идёт на абордаж
память борется но ей невмоготу
помнить каждую в пути судьбы черту

Человек в очках с залысиной глазам
не желает верить и своим слезам
липким мятным леденцом на сердце сон
солнце клонит к морю тучный небосклон
несомненно вид занятен и красив
по нему скучает зоркий объектив

Человек имел билет в один конец
Человек всё знал заранее мудрец
то ли в прошлом то ли в будущем вагон
но не едет ни в какую из сторон
парадоксы реализму ни к чему
как сказать когда ни сердцу ни уму

Человеку жизни тонкий волосок
пощекочет нервы и висок часок
ненасытной и бесшумною волной
смоет всё что между солнцем и луной
в этом смысла может статься вовсе нет
просто чёрным стал квадратом белый свет

Человек в тоске конечной не проспит
электричка больше не затормозит
и останется на память от судьбы
то как быстро тают на песке следы
это тонкий в жизни каждого предмет
остальное просто суета сует.