Ангелы здесь больше не живут...

Эта история о безнравственности и чёрствости нашего человеческого и      совершенно бесчеловечного общества, о том, как на глазах у всех, и при участии всех, по сути дела, заживо погибал ребёнок... Она основана на реальных событиях и написана от лица девочки, с которой всё действительно так и произошло и происходит по сей день. Cтоя на краю бездны, преданная и отвергнутая всеми, она нашла в себе силы жить дальше. Сегодня, конечно же, ей необходима помощь психолога, психотерапевта, правовая и юридическая, и просто  Ваше искреннее человеческое сочувствие, участие, поддержка и доброе слово. У каждого персонажа этой истории есть имя и фамилия, а также адрес. Надеюсь, что происшедшее заставит многих взрослых задуматься над судьбой и внутренним миром своих детей, а так же заинтересует правоохранительные органы, для того, чтобы разобраться в ситуации и наказать преступников по закону. Надеюсь на отклик людей, оказывающих реабилитационную и медицинскую помощь в подобных ситуациях, чтобы помочь девушке вернуться к нормальной,  полноценной жизни.
               

               
АНГЕЛЫ ЗДЕСЬ БОЛЬШЕ НЕ ЖИВУТ....               


                Мне 22 года и я ненавижу свою жизнь. Много лет я живу единственной мыслью  - свести с нею счёты и удерживает меня от этого шага только одна тонкая ниточка, - мама и бабушка, два очень  близких мне человека, которые больше всего на свете любят меня и, которые  больше всего повинны в том, что я не хочу жить....
                Так можно охарактеризовать моё состояние коротко, уложившись всего в четыре строки. «Почему?!»- подумаете Вы, - «Молодая, красивая, талантливая девушка, у которой впереди вся жизнь: любовь, семья, дети, карьера, счастье и удача...» И я отвечу Вам, - потому что это всё не про меня... Нет у меня впереди ни любви, ни семьи, ни детей, ни карьеры, а тем более ни счастья и никакой  удачи...
                История моя проста, ужасна и совершенно не интересна, более того, - она, по сути своей, отвратительна, но если Вы готовы узнать как такое может произойти с человеком, как он может дойти до мысли, что не стоит жить, то я готова Вам её рассказать. Я хочу рассказать Вам мою историю ещё для того, чтобы каждый знал и чётко представлял, - какая отвественность лежит на взрослом человеке за жизнь совершенно беззащитного существа под названием – ребёнок... Говорят, что дети – это маленькие ангелы, спустившиеся к нам на землю с небес. Они, как ангелы, кристально чисты и они любят взрослых совершенно искренне и беззаветно такими, какие они есть... Но как легко могут эти самые взрослые уничтожить маленьких ангелов, даже не проливая их крови...
                Начну с того, что вся моя  жизнь прошла в одном городе, на одной улице и в одной квартире. Единственным окном в мир стал интернет, через него так просто и легко общаться с незнакомыми людьми но, - являющийся  всего лишь окном, в которое можно писать свои и не свои умные мысли,  выставлять благополучные фотографии, с голивудской улибкой на лице, можно даже помахать рукой и тебя увидят, можно говорить и тебя услышат, а потом выключат одним кликом мышки... 
                Итак, я родилась в семье,  кратко характеризующейся как "неблагополучная" и с момента, когда  начала понимать, что вокруг существует мир, я увидела и осознала насколько этот мир жесток и несправедлив...
                Каждый день, будучи ребёнком, я видела склонявшихся над коляской бабушку и дедушку, по-своему любивших меня, и на их нетрезвые "агукания", моё личико расплывалось в искренней улыбке, глазёнки загорались от счастья, я егозила ножками и размахивала ручками, что приводило стариков в полный восторг и умиление.
                Я росла,  редко видя маму, постоянно и много работающую, и почти не помнила отца.. Все мои воспоминания о нём сводились к просмотру семейного альбома с фотографиями и я точно знала где на них изображён он, тыкая пальчиком в фото и завораживающим голосом повторяя:»Па-па!» Через семь месяцев после моего рождения, мама рассталась с мужем-алкоголиком, а чуть позже оставила меня на попечение бабушки с дедушкой, в надежде сложить свою неудавшуюся судьбу. И, толи ей попадались не те спутники жизни, толи она не там их искала, но ей в этом вопросе фально не везло! Поэтому далее из своего раннего детства я помню, как мама кричала, заливаясь слезами и кровью, зверски избиваемая сожителем,  а я плакала вместе с ней громко, так громко, чтобы о моём  детском горе услышали все... Но, увы... Этот дом, в котором мы жили, - он был пропитан горем и трагедиями судеб,  выкроенных по одному лекалу и из одного куска полотна..., он был пропитан алкоголем, склоками и нецензурной бранью, а самое страшное - безнадёжностью что-либо изменить. Периодически из того, или другого окна слышались душераздирающие вопли бьющихся насмерть в семейных баталиях. Здесь нельзя было вывесить на улице бельё, - потому что его своруют, нельзя было возвращаться домой по темноте, - потому что тебя убьют, ограбят, или изнасилуют, здесь нельзя было доверять соседям, но каждый друг о друге всё знал,  и каждый друг от друга ограждался и прятался за дверью, которая спасала от грабежа, неожиданных визитёров, а так же от всех потусторонних звуков, не касающихся никоим образом лично того, кто закрывал её изнутри.
                Все события происходят не где-то там в глубинке, а, как это ни парадоксально, -  в сердце центрального  региона, в городе более 400 лет процветающем и разрастающемся, но, тем не менее, - есть там такие забытые богом и местными властями уголки. Эти дома, построенные немецкими военнопленными, появились одними из первых в 1950-е годы в разрушенном  до основания городе. Они сначала принадлежали воинской части, чуть позже служили коммунальными квартирами на несколько семей и принадлежали местному заводу, потом вступил в силу закон о неподселении и из коммуналок превратились в полноценное жильё. Сейчас же их футболят от одной организации к другой, так как они признаны аварийными уже много лет и подлежат сносу, но вопрос о сносе затянулся на десятилетия, так как людям при выселении нужно предоставлять квартиры. Тем не менее, на сегодня дом, в котором я живу,  остался единственным жилым, стоящим в окружении полуразрушенных собратьев-погодков, ставших укромным местом временных ночлежек для наркоманов и алкашей. 
                В подвалах дома много лет стоит вода, вонь, бегают крысы и кишат блохи. В подъездах царит полная разруха: прогнившие деревянные ступени, обшарпанные стены, паутины электрических проводов. Во дворах домов догнивают старые постройки полуразвалившихся сараев с главной достопримечательностью посередине - огромной, никогда не убирающейся, зловонной помойкой. Особенно печально выглядит всё  после дождя, когда она, размытая водными потоками,  перерастает в бурлящую реку и устремляется по руслам дорог с закатанными по краям в несколько слоёв асфальта сливными решётками. В таком ужасе много лет живут и воспитываются из поколения в поколение дети нашего района!  Как результат, - это один из самых криминальных уголков города, -рассадник наркомании и алкоголизма. Я не оговорилась, «сказав один из...», -  можно перечислить ещё несколько таких же районов этого же города в не менее плачевном состоянии...
                Поневоле вспоминаешь Булгакова "Собачье сердце":
"- Довольно обидные ваши слова. Очень обидные…
- Ну и что же он говорит, этот ваш прелестный домком?
- Вы его напрасно прелестным ругаете!
- И как же вам угодно именоваться?
- Полиграф Полиграфович…"
           Вот в таком доме я и живу, представляя собой третье поколение моей семьи!
                В качестве лирического отступления и справедливости ради, скажу несколько слов о центре нашего города, на удивление и восхищение, завораживающе-красивом: вылизанные до блеска улицы утопают в зелени и цветах,  многочисленные театры, памятники и музеи, сверкают и  заманивают зеркальные витрины магазинов и бутиков, торжественно упираются в облака новые микрорайоны с многоэтажками, построенными по передовым мировым технологиям и проектам...
   
                Мои дедушка с бабушкой всю жизнь проработали на местном заводе, чтобы получить это самое жильё, и, худо-бедно, они прожили в нём всю жизнь, вырастив двоих детей, вынянчив внуков и состарившись.
                Я поднимаюсь каждый день по прогнившим и стонущим под ногами ступеням на второй этаж моего дома. Именно в этой квартире мне довелось сказать первое слово, в этом дворе я сделала первые в жизни шаги и в этой квартире я много лет смотрела с грустью в окно, изо дня в день ожидая маму... Иногда я ловлю себя на мысли о том, что вполне возможно, когда-нибудь, переехав в новое жильё, я буду тосковать по этому вонючему подъезду и прогнившим ступеням, - буду тосковать по тому месту на земле, которое больше всего на свете боюсь и ненавижу...
                Мне было шесть лет, на улице стояла изнывающая летняя жара, бабушка собиралась на работу и отвела меня к соседке, - она была добрейшей души человеком и часто смотрела за мной. Немного поиграв во дворе, я направилась в квартиру двоих соседских детей, которые пригласили меня к себе поиграть. Это было совершенно нормально и естественно, так как дом состоял из трёх подъездов и все жильцы хорошо знали друг друга. В квартире, помимо детей, находились их бабушка с дедушкой. Вдруг ко мне подошёл дедушка детей и сказал: «Пойдём со мной, я тебе дам конфету» Я, ничего не подозревая, обрадовалась и побежала за ним в соседнюю комнату. Как только мы там оказались, дедушка закрыл плотно двери, схватил меня за шиворот  и швыранул на кровать. Я совершенно не понимала что происходит и очень испугалась. У меня было странное состояние полного оцепенения. Пожалуй, в этот момент, я чувствовала себя тряпичной куклой. Я не могла пошевелить ни рукой, ни ногой и даже кричать не могла! На меня всей тушей навалился дед..., далее я помню только острую, пронизывающую наскозь боль, помню, что лежала на кровати и из глаз катились слёзы, помню, что открылась дверь и  в комнату заглянула бабушка детей, - мы встретились с ней взглядом, я молила её глазами о помощи, хотела закричать, но не смогла издать ни звука... Она молча несколько минут смотрела на меня, а затем закрыла за собой плотно дверь...
                Я не помнила сколько прошло времени с того момента, как я оказалась в комнате один на один с насильником, но как только он отпустил меня, сразу же заторопилась уйти из их дома. Я выскочила на лестничную клетку и опрометью побежала вниз по ступеням, слыша, как следом за мной несутся  бабушка с дедушкой  моих компаньонов по игре. Соседка открыла мне двери и я вихрем ворвалась в квартиру, чуть не сбив её с ног и, опрокинув на пути ведро, добежала до кровати в спальне, забилась там в самый дальний угол. Практически следом за мной прибежали насильник с женой, они чуть было не схватили меня у самой двери соседки! Беззвучно, задыхаясь от слёз и боли, я лежала под кроватью, прижавшись к полу, - меня знобило, сильно болел живот, постоянно хотелось в туалет по-маленькому. Никакие уговоры не помогли женщине вытащить меня оттуда. В таком странном состоянии и обнаружила меня у соседки бабушка, прийдя вечером с работы.
                «Не знаю, что происходит с твоей внучкой,» - сказала соседка, - «но она сидить целый день под кроватью и плачет.»  Вытащив меня оттуда, бабушка пыталась расспросить, - что же случилось, но я упорно молчала, и в дальнейшем никому ничего не говорила, да и, честно говоря, никто ни о чём меня больше и не расспрашивал...
                Моё внутреннее душевное состояние было ужасным, - я  стала всего бояться, - подпрыгивала при каждом шорохе, крике или стуке, звонков в дверь или телефонных звонков. С того момента внутри меня поселился цепенеющий страх. Иногда ночью  я вскакивала, задыхалась и мне казалось, что на меня кто-то наваливается и душит. Я хватала ртом воздух, не в силах произнести ни звука. Мама с бабушкой не могли понять что со мной происходит и решили, что кто-то меня сильно напугал. Стали таскать по бабкам и выливать испуг. Прошло какое-то время и мне действительно стало лучше, вроде как все мои переживания, страхи утихли, не проходили только боли внизу живота и вечные позывы к мочеиспусканию. Я снова играла с теми детьми в том же доме, только теперь предварительно спрашивала, - нет ли дома их дедушки. И, если его не было, то бежала к ним играть. Тогда я даже не осознавала, на сколько  рискую попасть снова в лапы деда! Так оно и случилось. Завидев  меня ненавистный  дед направился в мою сторону,  и я, не имея уже путей к отступлению, тихонько стала просить детей: «Если ваш дедушка придёт за мной, то не отпускайте меня ни за что, пожалуйста, очень прошу вас!» «Ага, хорошо, - кивнули головами в ответ  детишки». Но дед подошёл к нам и тут же схватил меня за руку. Я стала сопротивляться, извиваться и плакать, упала на пол, тогда он схватил меня за руку и за ногу и поволок в комнату. Я кричала детям: «Как же так?! Вы же говорили, что не отпустите меня к нему?!» Но они думали, что всё это игра и в ответ только весело смеялись...
                В следующий раз я играла на улице во дворе, - из открытого окна педофила доносились звуки гармони, а во дворе перед подъездом сидели женщины. Дед, закончив играть, высунул голову из окна: «Ага! Ты здесь! Ну-ка, иди ко мне, я тебе отсыплю конфет!» - крикнул он мне. «Иди за конфетами, - что мнёшься!» - подтолкнула меня к зияющей темнотой подъездной двери одна из женщин. «Не хочу я никаких конфет, »- пробубнила я ей в ответ. «Ну, так где ж сама не хочешь, - иди принеси нам!» Я была так воспитана, что не могла перечить взрослым ни в чём, поэтому на ватных ногах поплелась наверх к деду за конфетами для женщин... Потный, смердящий алкоголем мерзавец уже поджидал меня у открытой настежь двери своей квартиры...
                Он насиловал меня четырежды, отлавливая на улице возле своего подъезда, когда никто не видел, и я уже не сопротивлялась, а шла покорно молча за ним, опустив низко голову, в полном оцепенении, - как кролик в пасть к удаву. Помимо животного страха во мне теперь жила какая-то вакуумная пустота, -  я парила в ней, как в невесомости, не осознавая вокруг себя ни времени, ни пространства, ни того, что со мной происходит ... Я стала безропотной, молчаливой, униженной и растоптанной жертвой и мне было всё равно живу я или нет, - я просто не ощущала себя живой...
                Ко мне вернулись мои кошмарные сновидения, я вновь вскакивала в ночи, жадно  хватая ртом  воздух, обливаясь холодным потом. Иногда мне казалось, что я уже умерла и я ангел с окровавленными обрубленными белыми крыльями, что я лежу совершенно холодная и бездыханная в гробу. Я приходила в себя  от  того, что меня сильно тормошила мама за плечи и, перепуганная, что-то кричала. Какое-то время, после пробуждения, я никак не могла понять где нахожусь и никого не узнавала... Мама прижимала меня к себе, плача, и, согревшись её теплом, я постепенно приходила в себя, обретая сознание...
                Я не знала что с этим состоянием делать, врачи разводили руками, и говорили, что физически я совершенно здорова, да и в моём психическом состоянии они не видели никаких отклонений. Мама и бабушка были в полном отчаянии и непонимании, а я  чувствовала, что со мной происходит что-то совершенно необъяснимое и ненормальное, забирая по каплям мою жизнь...У меня полностью пропал аппетит, интерес ко всему, что происходит воркуг, я стала ещё больше бояться звуков, при виде людей впадала в панику, у меня практически не было друзей и все считали меня странной.. Единственное место, которое я продолжала посещать, была школа, но и туда ходила с большой неохотой,  часто выискивая причину не пойти и вовсе, так как там надо мной все смеялись, из-за того, что я через каждые пять минут отпрашивалась в туалет. Ученики смеялись, а учителей это сильно раздражало и они подшучивали с издёвкой. Я чувствовала к себе нескрываемую неприязнь и со мной никто не хотел дружить.  Это нежелание посещать школу объяснялось ещё и тем, что очень часто, возвращаясь со школы, я сталкивалась с дедом-насильником, и тогда внутри меня всё холодело и цепенело от неописуемого никакими словами ужаса и стараха. Я до смерти боялась, что он снова схватит меня и потащит к себе домой! Интуитивно чувствуя, что он смотрит на меня в упор, опустив голову, я старалась как можно скорее, насколько это возможно было на одеревеневших от страха ногах, пройти мимо. Инстинкт жертвы, - так бы я назвала сегодня то, что испытывала тогда...
                Мне исполнилось десять лет,  но душевная и физическая боль продолжали терзать меня, они  были так сильны и нестерпимы, что я не могла уже держать всё внутри... Я поняла, что надо обязательно кому-то высказаться, иначе эта боль разорвёт меня на части. У меня была единственная подруга, которой я, улучшив момент,  и решилась всё доверить. Тогда я впервые за все эти годы разревелась, плакала долго и навзрыд, а  подруга, совершенно шокированая услышанным, посоветовала мне немедленно рассказать всё маме. Она смогла убедить меня и оставалось только подумать как это осуществить.
                Мама, выслушав, обняла меня дрожащими руками и  долго плакала, потом хотела убить соседа, но не сделала этого, потому что тогда бы я осталась совсем одна, потом думала как его наказать, - хотела пойти к участковому, но решила, что это тоже невозможно, так как он сам работал в милиции и, конечно, ему больше поверят, чем нам, да прошло с тех пор более четырёх лет, - доказать факт изнасилования было бы трудно, но больше всего прочего она, как и я, боялась огласки и позора, поэтому мы решили молчать. Я умоляла маму не рассказывать ничего бабушке и тогда ещё живому дедушке и никуда не обращаться. У нас не было никакой защиты, - что мы могли сделать три женщины без денег, без связей и без поддержки?!  Как противостоять всему этому?!
                Но вскоре меня подстерегла ещё одна беда, о которой я даже не ведала и не гадала...  Моя тайна стала достаянием всего нашего района, благодаря той самой подружке, которой я её когда-то доверила... Нелепая случайность, как обычно это бывает у детей, - она поделилась моей тайной с другой девочкой, а та уже разнесла по всему району...
«Шлюха», «Проститутка», « Ты трахаешься с молодыми и старыми», «Пойдём сегодня со мной, - тебе же всё равно с кем?!...»....- это теперь неслось мне в след, ножом впиваясь в сердце... Я ходила по улице не поднимая глаз. Жить стало совсем невыносимо. Я запиралась у себя в комнате и снова не выходила на улицу, а потом и вовсе  перестала подниматься с постели. Так я пролежала более четырёх лет. У меня болело всё тело и все мышцы, у меня болело сердце, то выскакивая из груди, то затихая так, что вовсе не слышно было его толчков,  и разрывалась в клочья душа...
                Снова была попытка к суициду...Я пришла в себя от причитаний и слёз мамы... Она единственная, кто не предала меня за всё это время и продолжала оставаться со мной рядом... Мы рыдали, обнявшись и она повторяла вновь и вновь: «Кровинушка ты моя... Что задумала... Я же умру без тебя! Ты единственная, ради кого живу...Это я во всём виновата. Прости меня, пожалуйста, девочка моя...» Сердце моё сжималось от её слов ещё сильнее и мне было несказанно жалко маму. Сколько я ей причиняю боли...
                В один из дней до меня дошли слухи о том, что у деда-насильника сын сел в тюрьму за зверское изнасилование маленького мальчика. Говорили, что он не просто изнасиловал этого ребёнка, но и заставил его съесть собственный кал. Парня посадили в тюрьму на длительный срок. Мысль о том, что произошло не давала мне покоя. Я думала и анализировала случившееся и пришла к тому, что это произошло не случайно, что скорее всего дед насиловал и собственного сына,  или, может, парень стал свидетелем насилия деда над кем-то... (я уверена, что не являюсь его единственной жертвой), на этой почве парень стал таким же монстром. Впоследствии сын попал под амнистию и его выпустили на свободу. Выйдя из тюрьмы, он не просыхая пил, нигде не работал, а затем вскоре и умер, в состоянии сильного опьянения,  замёрзнув под дверью родительской квартиры. Мысль о том, что к трагической судьбе сына причастен его собственный отец не покидала меня.
                Мы продолжали безрезультатно ходить по врачам. Нам советовали поменять место жительсва, - хотя бы переехать в другой район, но это было совершенно невозможно из-за отсутствия финансов в первую очередь, советовали обратиться к одному, другому, третьему специалисту... мы шли,  рассказывали, снова шли и снова рассказывали мою историю... Некоторые сочувствовали и старались помочь, но были и такие, которые с идиотской ухмылкой задавали мне некорректые вопросы, а один вообще был похож на маньяка... Вся мамина запрата в 15 000 рублей уходила ежемесячно на лекарства, частных врачей и надежды на моё выздоровление. На бабушкину пенсию оплачивали квартиру и жили.
                Какое-то время наступило просветление. Мне стало лучше, я не только нашла в себе силы встать с постели и выйти из комнаты, - а поступила в институт и даже два с половиной года отучилась там! Стала заниматься в модельном агенстве.
                Но, видимо, нагрузка на мой организм и нервную систему была слишком велика, в этот же период умирает мой дедушка, что и послужило в совокупности толчком к новому  рецидиву заболевания... Ещё с большей силой стали накатывать боли в животе, приступы страха и появились высыпания на коже, которые я постоянно расчёсывала до покраснений и болячек.
                Глядя на всё это,  в  2010 году доктор прописывает мне антидепрессанты и я начинаю их пить. Лекарство оказалось таким сильным, что полностью подавляло во мне как положительные, так и отрицательные эмоции, - наступило состояние полной апатии.  Забросила учёбу, занятия в агенстве и снова замкнулась в четырёх стенах.
                Изредка я стала посещать церковь и заметила, что моё душевное состояние после визитов в храм улучшается. Кто-то порекомендовал нам походить на массаж, - с горем пополам мама уговорила меня посещать бесплатный массажный кабинет. Спазмы в мышцах действительно уменьшились. После массажа я чувствовала себя гораздо лучше. Массажистка была очень любезна и внимательна ко мне. Как-то зашёл разговор и массажистка поинтересовалась, - почему несколько лет я не выходила из дома и мы рассказали ей мою печальную историю.
                Она тут же предложила помощь, сказала, что работает в городской службе на телефонах доверия и они помогают многим людям, попавшим в сложные жизненные ситуации... Так мы оказались в секте «пятидесятников», что узнали и поняли не сразу, а по истечении некоторого времени. Это было нелицеприятное сборище, собиравшееся на сьёмной квартире, состоящее из калек, суицидников, психически больных, алкоголиков, наркоманов и умственно отсталых людей, - особенно много было детей. Они играли в какие-то совершенно дурацкие и непонятные игры, где руководитель секты выполнял роль бога и все должны были ему поклоняться... Мне совсем не понравилось всё, что происходило в стенах этой квартиры и я решила больше не ходить в секту. Но уйти хотелось по-человечески, - я купила торт и пришла попрощаться со всеми, сказать спасибо за то, что они помогли мне окончательно определиться с выбором религии, я сказала так же, что буду теперь посещать православную церковь. Это явно пришлось им не по нраву... И, хотя внешне они не проявляли какого-либо неудовольствия, но по глазам и по словам чувствовалось, что мой выбор их разозлил. Мы попили чай с тортом и сектанты предложили мне в последний раз пойти на службу, но я отказалась, тогда мне предложили зайти в комнату, где просто прочитают молитву за моё здравие. Я поверила и вошла в комнату, оставшись наедине с какой-то женщиной. Та стала быстро шептать молитву, - я не понимала ни единого слова, пытаясь прислушиваться к тому, что она говорит. И вдруг со мной начали происходить странные вещи! У меня было такое состояние, что мой разум и моё тело разделились. Я всё прекрасно помнила, но моё тело и мой голос стали совершенно мне неподвласты, я как-будто видела и наблюдала себя со стороны! Это был абсолютный  кошмар! Что самое интересное, - я отчётливо помню всё, что со мной происходило! Помню, как упала на колени кричала разными голосами, в том числе и каким-то мужским голосом, говорила на непонятном мне самой языке, плакала  смеялась одновременно, кидалась из стороны в сторону, ползала по полу на четвереньках и при этом  у меня были совершенно безумные глаза... Видя моё состояние, женщина бросила читать молитву и стала названивать кому-то по телефону. Тут же приехали  трое мужчин и женщина (они были тоже сектантами), закрыли наглухо дверь и никого не пускали в комнату, окружив меня, снова начали уже все вместе что-то быстро читать. Мои руки стали душить меня же саму, один из сектантов стал давить мне на какие то точки в области желудка...Я орала от нестерпимой боли!  Моей маме позвонила девушка, которая меня знала и тоже посещала эту секту,  она сообщила,  что со мной происходит и в каком я нахожусь состоянии. Мама немедленно приехала, но её долго не пускали ко мне в комнату, - говорили, что туда нельзя и что из меня изгоняют бесов и дъяволов... В конце концов она забрала меня домой  совершенно в безсознательном состоянии.  Кто знал, что придя на процедуру массажа, я попаду в секту и меня введут в транс, посредством гипноза, - я уверена, что это был именно гипноз!
                Дома со мной продолжалось то же самое: я никого не узнавала,  говорила на непонятном языке мужским низким голосом, несла каку-то абсолютную околесицу, рычала, как зверь, порывалась вернуться к сектантам и кричала, что хочу назад к ним, что я не доела там торт и не допила чай... Я стала биться головой об стену и, если бы бабушка не подставила свои руки, то наверное убилась бы насмерть от таких сильных ударов, потом ворвалась в кухню и, схватив нож, пыталась покончить собой, мама выбила у меня из руки нож, скрутила руки и крепко держала, чтобы я ничего не сделала с собой... - вобщем, вела себя как сошедшая с ума... Этой же ночью мой крестный (мамин родной брат) помогает  нам уехать в монастырь в нескольких километрах от нашего города. Было начало лета 9 мая 2012 года.
                В монастыре нас с мамой поселили в Храме Тихона Задонского и теперь я думала, что нахожусь в раю. Я не узнавала маму и  вообще никого вокруг не узнавала, ругалась матом на батюшек (хотя, никогда в жизни не ругаюсь и терпеть не могу мат!), я плескала святой водой в иконы, танцевала и пела на весь Храм какую-то непонятную песню (запомнила даже слова: «Нет войны – есть добро, нет войны – есть добро, Боженька помоги, душу ты мою спаси!» ) В результате всего этого кошмара я сорвала службу в монастыре...
                Меня повели к мощам Тихона Задонского, но я не смогла к ним подойти и даже трое крепких мужчин, не могли меня сдвинуть с места, - такой я обладала в этот момент совершенно сверхестесственной физической силой. В монастыре мы провели пять суток и оттуда меня увезли на «Скорой помощи» в психиатрическую больницу в полусознательном состоянии. Я никогда не предполагала, что такое может вообще происходить, а тем более со мной! Это всё было, как в кошмарном триллере и я не подозревала, что когда-нибудь окажусь в главной роли такого триллера...
                Скорая приехала достаточно быстро, меня  крепко спеленали в усмирительную рубашку и отвезли в психиатрическую больницу. Там несколько дней мне делали какие-то жуткие уколы, после которых я впадала в полное забытьё. Неделю я пролежала связанная, с хомутом на шее и без сознания, одна в палате с решётками на окнах.. Что я там пережила и испытала за два месяца пребывания, - лучше и не вспоминать! Расчёсывая запутанные в плотные клубки мои волосы, мне повыдирали половину из них, на меня кричали и насильно пичкали лекарствами, раздирая рот и оставляя синяки на скулах, больно лупили по щекам, чтобы привести в чувства,  ко мне никого не пускали и запирали одну в боксе, где я металась, кричала, плакала, тарабанила в двери и умоляла отпустить меня домой. Ни одну передачку с едой и одеждой, передаваемую мне моей мамой, я так и не получила, питаясь совершенно безвкусными водянистыми больничными кашами и получая на обед кусок плесневого хлеба и тарелку неопределённой жижи, называемой супом. Маме же говорили, что со мной всё в порядке, что я передаю спасибо за передачки, и что я в данный момент хорошо себя чувствую и смотрю телевизор, только встречи, пока что, не разрешены лечащим врачом... Каждый вечер меня связывали и одевали снова хомут на шею, тело моё затекало за ночь и страшно болело, я не могла ни перевернуться на бок, ни даже пошевельнуться. Утром ко мне приходили  санитары или медсёстры для того, чтобы развязать на день. Я пыталась встать на ноги и снова падала, -  толи от того, что мои конечности одеревенели, толи потому, что во мне осталось 39 килограммов и я просто не могла стоять на ногах от бессилия и истощения... Каждый день я успокаивала себя одной только мыслью и верой, что когда-нибудь всё это закончится...
                Пока я лежала в психбольнице, мама обратилась в милицию с жалобой на  сектантов, но у неё даже не приняли заявления и отказали в возбуждении уголовного дела, мотивировав это тем, что я совершеннолетняя, сама пришла в секту, -  никто меня туда силком не затягивал...
                Прошли две недели –ко мне вернулось сознание и я переселилась в палату, из которой могла выходить, свободно передвигаясь по больнице. Увидев обитателей этого заведения, я ужаснулась от одной только мысли, что многие из них проводят здесь долгие годы!  Один постоянно улыбался и что-то бубнил себе под нос, другой  раскачивался, как маятник, и ходил по кругу, третий измерял, зачем-то, локтями все подоконники и дверные проёмы, четвёртый остервенело чесался, нервно дёргаясь... Я поняла, что если не выберусь из этой ямы, то точно сойду с ума, как они... На стенах в больнице было много икон и я стала ночами приходить к ним молиться. Обращение к богу спасало меня от безумия и помогало пережить весь этот ужас, в котором, как мне казалось, я нахожусь по какой-то роковой случайности. Именно психушка научила меня выживать без помощи и участия родных, - никто не скажет тебе ласкового слова, не придёт на помощь, никто за тебя не заступится и не поддержит в тяжёлую минуту, - ты там совершенно один, наедине со своими мыслями, поступками и трагедией! Я не знаю, честно говоря, как в этих стенах можно выздороветь?! Скорее всего, если туда попадёт нормальный, или относительно нормальный человек,то шансов остаться психически здоровым у него, практически, не будет...
                Через неделю пребывания в этом заведении я поняла, что чем больше буду оказывать сопротивление и требовать, - тем дольше буду там находиться. Я присмирела, врала врачам, что хорошо сплю ночами, что мои кошмары прошли, добросовестно начала пить все приносимые мне лекарства, но после них возникали полная эйфория и пофигизм, - я чувствовала, что превращаюсь в овощь... Тогда я стала хитрить и делать вид, что пью таблетки, а сама потихоньку спускала их в унитаз. Но вести себя продолжала беукоризненно. Вобщем, делала всё, чтобы через два месяца меня отпустили домой.
                Как это ни странно будет звучать, но я с радостью летела домой, - как на крыльях! Боже, как хорошо дома после психушки! На пороге меня встетил весёлым лаем, бросившись навстречу,  мой любимый пёс, тут же у двери ласково потёрся  мне об ноги, довольно мурлыкая  кот, на кухне суетилась бабушка, колдуя над благоухающим и щекочащим ноздри аппетитно-ароматным ужином, в моей комнате ожидал сюрприз, приготовленный мамой, - плюшевый медведь, радостно раскинувший для обьятий свои большие мягкие  лапы.  Я прилегла на диван и почувствовала, что матрац подо мной тёплый! На улице стояла холодная погода и в доме уже давно не отпаливали, - мама залезла по-уши в долги и купила мне матрац с подогревом... Даже стены в комнате чинно-трогательно сияли новыми свежими обоями в ожидании меня. Я была счастлива! Мне захотелось пойти на улицу, погулять со своей собакой! «Мам, я сейчас! Погуляю с собакой и вернусь!»- крикнула я,  выскакивая за дверь.
                Во дворе я поздоровалась с соседкой и хотела пойти дальше, но меня остановил её вопрос: «Так чё? Вернулась уж из психушки?» Что надо было мне ей ответить?! Настроение провалилось в бездонную пропасть воспоминаний... Я проглотила слёзы и прошла молча мимо. Далее мне встретился на пути мой одноклассник. «Привет! Ну как ты? Это правда, что ты в психушке лежала?», - спросил он с нескрываемой насмешкой и издёвкой в голосе... Потом попалась стайка девочек, шушукающихся и косящихся в мою сторону: « Смотрите, смотрите, это та, у которой «кукушка улетела»!» , и они дружно прыснули от смеха... 
                Домой я бежала,  не видя от слёз перед собой дороги... Я с силой захлопнула за собой дверь комнаты и не вышла на ужин... Ночью ко мне снова явился кошмар, - он тоже, оказывается,  меня поджидал... Я металась в сонном бреду, убегая от кого-то в промозглую и сырую темноту ночи, задыхаясь и, стараясь отбиться от вдруг навалившегося и вцепившегося в меня соседа-насильника... Очнулась от прикосновений мамы. Она обняла меня за плечи, прижавшись к моей щеке своей мокрой от слёз щекой.               
                Мама... бедная моя мама. Она ещё совсем не старая и очень интересная женщина, похудела, бледное лицо без каких-либо следов косметики, осунулось и вытянулось, её выцветшие от слёз глаза потухли... Мне было больно на неё смотреть и я уже плакала не от своих ужасных сновидений, а от того, что мама за меня так сильно переживает... «Мама, я хочу в монастырь. Хочу быть ближе к Богу. Мне с Богом не страшно...», - прошептала я тихо.
                Мы приехали снова в монастырь. Мои приступы, жуткие сновидения, рычание и крики на непонятном языке продолжались... Батюшка благословил меня сходить в купель. Даже не думала, что дорога в купель будет столь тяжела для меня! Мои ноги одеревенели и я не могла их передвигать, и чем ближе я продвигалась к купели, тем тяжелее мне давался каждый шаг...
                С надеждой и верой, с искренней душой, омытой слезами,  израненной и стонущей от боли, с перебитыми крыльями, я пришла в монастырь, а после монастыря - в храм в нашем городе. Я пришла к вере сама и привела моих родных бабушку и маму, я действительно осознанно пришла к Богу, пройдя через все страдания, во имя спасения своей души и душ моих близких. Эта вера научила меня жить и радоваться жизни, несмотря ни на что...
                Я много говорила с батюшкой и на многое он открыл мне глаза. Постепенно через церковь и веру я пришла к мысли о том, что человек, сломавший мне жизнь ещё более несчастен, чем я, - его жертва,  и, что вовсе не следует его ненавидеть, - а за спасение его грешной  души следует помолиться и даже набраться сил и мужества, чтобы простить его... Я нашла там в церкви, такую же израненную и искалеченную душу – парня, бывшего телеведущего и наркомана в настоящем, с такой же переломанной судьбой, живущего при храме со светлой  верой в своё исцеление... Впервые мы встретились с ним глазами на службе и я почувствовала, что между нами вспыхнула маленькая искорка надежды... Мы оба, стояли посередине церкви, сложив руки и подняв  глаза, полные мольбы к Богу,  под устремившийся ввысь купол, - как ангелы с оторванными и  окровавленными крыльями, мы просили бога  об одном и том же...