Памяти блокады Ленинграда

Я не помню хрустящих осколков,
пыль кирпичную…
В доме напротив срез стены,
как в театре на сцене,
губ, запёкшихся в горестной тени…
Я не помню исчезнувших кошек,
стаи крыс в подворотнях 
и стука метронома из чёрной тарелки,
и такого же чёрного хлеба
вожделенной горбушки кусочек…
Тел, обёрнутых в пелены простынь
и нашедших покой у обочин,
панихиды, разрывы, обстрелы…
Я не помню -  тогда меня не было…
Но была та зима 41-ого,
помнит город и я это видела…
Вдруг на Невском на миг проявилось всё -   
снег сугробами, взрывы, развалины,
трупы в саночках, вмёзшие валенки…
Только не было звука и цвета,
было серым видение это…
И слова, обожжённые болью,
в память врезались серою солью –
Ленинград, 41-ый, блокада,
хлеба горького, смерти декада…
И надежда, и вера с любовью,
и победа, добытая  кровью…
И дневник, как свидетель бесстрастный,
нити жизни надорвано-красной…
И глаза лиц, изглоданных голодом,
город, скованный мертвенным холодом,
луч прожектора, чертящий небо,
врезан в память,
хотя меня не было…
И снаряда свистящее скерцо
помнит раненной памятью сердце…
Есть у сердца особая память
шрамов жизни
их смерти не сгладить…
10.02.14