Гули мои

Люли,  люли, люли…  Улетели гули
Не скрипят ворота, не стучат чоботы
И за сизым дымом не видать любимых.

Где-то воркуют они на воротных столбах,
Свежеокрашенных.  Где же они, мои гули?
Может, их съел втихомолку прожорливый страх,
Или они при борьбе с нищетой утонули
В медных монетках…  Теперь мне почти все равно.
Воспоминанье о них – это древняя  ранка.
Гули вы гули… Ну что вам присесть на окно,
Проворковать мне невинную чушь спозаранку…
Гули вы гули… Старайтесь повыше лететь,
Чтоб не продуло вам грудки.  Слетайте, родные,
В Киев мой, гулкий, что колокольная медь,
В Киев, впитавший в себя все дорожки степные,
 В город, жгущий колёса, молящийся всем богам,
Бегающий с портретами Сталина и Бандеры,
Молящийся на Майдане, плюющийся по углам…
И как ни странно все это – символы веры.
Правда, верят в разное.  Что я могу?
Отнесите им, что ли, шепот о мире…
Но какой там мир? 
 У меня был сосед идиот
Под окнами воют сирены – а он о мире,
Взрывают автобус – а он о мире. И вот –
Затишье.  И он  улыбается шире, шире,
Как будто не знает, что завтра снова начнут,
Что гули давно уже не сидят на воротах,
Что вся его жизнь – нелюбимый пакостный труд
С ежедневной молитвой о темных высотах,
Посылающих дождь и росу. Он был дурак
Верящий в справедливость и благоразумье.
Но если бы все дураки поступали так…
Гули,  глядишь, не улетели б в залунье.

Люли, люли, люли… Улетели гули.
Не скрипят ворота, не стучат чоботы.
И за сизым дымом не видать любимых.