Глава 40. Шафран

            



                               После Эпохи Позднего Холостянса, проведенной в благодатной аскезе , в жизни  Зайцева наступила хроническая оттепель.  В меру попостившийся  не мальчик, но муж пережил несколько ни к чему не обязывающих романов с женщинами-коллегами. Романы эти начинались с обоюдного "а почему нет?" и "все люди взрослые", тянулись , как плохой спектакль в местном драмтеатре - тягостно и фальшиво; и заканчивались ... Да, ничем не заканчивались:  со всеми своими женщинами расставался без обид и претензий, выходил из отношений, как из лифта - ехали вместе, никто никому особо не запомнился и ничего не должен.

                              Позднее, в бытность  замдиром, Андрей , оказавшийся на пике материального благополучия ринулся изучать мир, дотоле знакомый только по  потертому глобусу.   Интересного ученого, всячески продвигаемого импозантным господином Барашниковым (сам Геннадий Владимирович к тому времени фундаментально забил на неудобоваримый гранит в пользу околонаучных тусовок) гостеприимно  принимали  многие форпосты мировой науки.  Пока вездесущий директор , как ткачиха-многостаночница из фильма "Светлый путь", завязывал нужные связи, влюбленный в свою работу Зайцев был призван освещать теоретические,  практические, методологические новации родного НИИ в многолюдных внимательно слушающих аудиториях. Барашниково-зайцевский альянс процветал: Андрей нес в себе знание, а Генка водил "корифея" по ресторанам, магазинам, музеям, по-отечески наставляя и пестуя.


                             Оказалось, зайцевская строгая манера   чтения лекций , умение быстро давать  четкие ответы на конкретно поставленные вопросы весьма импонировали  уставшим от разнузданной демократичности общения иностранным коллегам и студентам. "Русского профессора" стали приглашать на работу за границу. Удивляясь переменчивости бытия, Андрей Андреевич находил себя то в     Лондоне, то в Пекине, то в Дубае.  Когда из страны ,побывать  в которой Зайцев мечтал с детства, пришло приглашение к полугодовому сотрудничеству - проживание, отличное жалование, сверхсовременная лаборатория, лекции и цветущая сакура в парке Инокасира - стремительный, как ниндзя, Заяц тут же упаковал чемодан. Плодами пребывания в Стране Восходящего Солнца явились новые впечатления, новые достижения и первый серьезный запой, случившийся с Андреем аккурат по возвращению в родные пенаты.

                              Но до этого знакового события дела обстояли так хорошо, что презирающий попсятину Андрей нет-нет да  напевал  себе под нос дурацкую песню про шоколадного зайца "сладкого  на все сто-о-о-о!".   Сами собой появились новые увлечения - фотография, автомобиль (консервативный Заяц непатриотично приобрел подержанную, но очень бодрую машину , выпущенную безотказным автопромом  поверженной страны) и кулинария.  Попутешествовав по частям света, любознательный Зайцев  научился делать недурные снимки и регулярно священнодействовал на маленькой кухне на предмет мексиканского супа из окуня или шоколадного чили из черной фасоли и баклажанов.
                 
                              Генка в традициях раннего "Аншлага" иронизировал над  домашними затеями друга, но пожирал приготовленное Андреем всегда с завидным аппетитом, в очередной раз экономя на ресторане.
Однажды Барашников зазвал обделенного женским вниманием Зайца в  лучшую в городе  сауну с подсвеченным бассейном, опытным банщиком и местными элитными гетерами.  Директора НИИ  в бане принимали чуть ли не с цыганами и величали по имени-отчеству. Одуревшему от парной,  водопадов и стремительно развивавшихся событий "непорочному неврастенику " ( острил Барашников неоригинально) свальный аттракцион не понравился, и впоследствии чудодейственные термы  неугомонный Генка  посещал без заместителя по общим вопросам.