Бенефис. Наталья Попова

Уважаемые  авторы!
Представляю вам  одного из  победителей  лирического конкурса "Герои бессмертных романов".
Наталья Попова на страничке СТИХИ.РУ с 28 марта 2013года.
По специальности Наташа  художник - резчик по дереву.
Работает в православной церкви.
Имеет двух дочерей и внука.
Сейчас Наташе 52 года.
На фото Наташе 50 лет, в руках диплом по фитнесу- 2 место!
 http://www.stihi.ru/avtor/reddi61- это её страничка.
Здесь  можно ознакомиться  с остальными её стихами.
На Бенефис  Наталья дала нам 10 своих стихотворений.
Прошу всех  авторов  оставлять  в рецензиях  свои  впечатления от прочитанных стихов  этого  автора.


1. Путь на Голгофу

Лотки  с конфетами,   засушенные фрукты
И площади гудящей  разноцветие. 
Вчера,  словно и не было как будто,
Февральского мороза на рассвете.
   
Арабы,  завлекающие бусами, 
Дешёвыми платками,  смирной,  ладаном.   
Торгующие жалкою безвкусицей,   
Подделкою китайскою нескладною.

И тут же рядом  –  стен великолепие
Прекрасного и дремлющего города,   
Несущего сквозь годы и столетия
Свою судьбу с достоинством и горечью.
   
За стенами святыни величайшие. 
И плавится от вечности сознание, 
Не от жары.  Я воздухом сладчайшим   
Дышу,  что Он дышал.  Вот  -  это здание.
 
Возможно,  пальцы здесь Его касались
Вот этих стен.  А здесь Он крест в отчаянии
Свой нёс.
 
И мне вдруг показалось,   
что вижу я глаза Его печальные.
И слышу тяжкое Его дыхание, 
Гортанный крик безумного народа, 
Отдавшего Его на растерзание. 
Невинного.  И спасшего урода,
Варавву  -  жалкого убийцу и разбойника.
Толпа беснуется.  Искажены все лица. 
И слышно отовсюду лишь:  «Распни Его!»   
Им от Его страданий не отмыться.**

И нам не замолить всех прегрешений. 
Щекой прижмусь я к камню погребения.

   Всё там же,   в той толпе я,   без сомнений,   
               дрожу и жажду Твоего спасения.


(**"Пилат, видя, что ничто не помогает, но смятение увеличивается, взял воды и умыл руки перед народом, и сказал: невиновен я в крови Праведника Сего; смотрите вы. "(От Матфея27:15-26)
"Иисус же, обратившись к ним, сказал: дщери Иерусалимские! не плачьте обо Мне, но плачьте о себе и о детях ваших, ибо приходят дни, в которые скажут: блаженны неплодные, и утробы неродившие, и сосцы непитавшие! "  Лк, 110 зач., 23, 1—34; 44—56

Разрушение Иерусалима рим. имп. Титом в 70 г. по Р.Х. привело к утрате евреями собств. государственности. Человеческие потери были чудовищными: по данным Иосифа Флавия, евреи оплакивали свыше миллиона своих погибших собратьев,большая часть населения страны была продана в рабство.(Библейская энциклопедия Брокгауза))

2.
 
В промозглом переходе

В промозглом переходе суета.
Всё,   как всегда.  Нет сил, чтоб оглянуться.
Завшивленный котёнок ест из блюдца.
Какой-то доброхот ему с утра
Устроил завтрак в чреве перехода.
Там,   наверху,   паршивая погода.

Чуть далее  -  осипший музыкант
С умело подвывающей собакой.
Он с ней всегда внимателен  и ласков.
Они в тандеме дружеском.   Пока
Осенний  ветер наверху бушует,
Они поют.   Им не мешает сумять.

Бегу и оставляю часть себя
С обыденностью нынешнего века,
В том чреве,   поглотившем человека
С его смешной собакой.   Он,   сипя,
Кричит вдогонку:   « Дай вам Бог!   Спасибо! »
За жалкий грош,   что дать ещё я в силах.

Бегу и думаю,   что всё же не хочу
К стабильности былой я возвращаться.
С восьми и до пяти.   Оклад сто двадцать.
И смысла в жизни,   разве что,   чуть - чуть.
И я благодарю  Его за день любой,
Что всё ещё живу и чувствую любовь.

3. Глухой, провинциальный городок

Глухой,   провинциальный городок.
Со сбитыми ступенями крылечки.
И люди,   говорящие на «о».
Ещё вчера всё было?   Или вечность

С тех пор прошла,   не выбирая дней
Для зыбкости былых воспоминаний.
Как чужеродное звено ты в ней,
И твой отъезд в июле,   слишком ранний.

Всё скрыто пеленой.   И ни к чему
Туда спускаться и себя тревожить.
И страстное влечение к тому,
Кто без тебя с тех пор живёт.    И  ложью

Не убаюкивай себя,   что он,
Возможно,   счастлив был все это время.
Не ждал,   когда знакомый почтальон
Его окликнет.   Не мечтал,   не верил,

Что ты вернёшься,   обещаниям вслед,
С собою принесёшь свой смех лукавый.
С тех пор прошло так много разных лет,
Как волн морских,   разбившихся о скалы.

4.Последняя ночь Урии Хеттеянина

Он царь.    А я всего лишь пёс его,
И Божий раб.   Что делать мне,   мой Боже?
Вирсавия моя с ним делит ложе,
А я не в силах сделать ничего.
Кого призвать,   что  разрубить поможет
Проклятый узел?   Ядом душу гложет
Предательство,   черней полночных гор.

Любимая,   где наши дни и ночи?
Сказали,   умертвить меня он хочет.
Мне жизнью заплатить за вашу связь?
Его ты любишь?   Несмываемая грязь
Позором на руки мои ложится.
Сегодня я проснулся, пела птица.
Ты снилась мне,   Вирсавия,   молясь.

Рассвет,   как враг,   крадущейся лисицей,
Спугнул мой сон.   Не суждено нам сбыться
Вдвоём с тобой.   И наши чувства в прах.
Мой Боже,   червоточина в царях,
Как в спелом яблоке,   безумием сочится.
Ты спи,   Вирсавия.   И пусть тебе приснится
Моя душа,   забывшая про страх.

*Урия Хеттеянин (ивр. — Урийа ha-Хитти) — храбрый воин, служивший в войске израильского царя Давида. Муж Вирсавии, с которой Давид впал во грех и пожелал его гибели. Давид написал командиру армии Урии письмо, в котором приказал поставить Урию там, где будет «самое сильное сражение, и отступите от него, чтоб он был поражен и умер»  (2Цар.11:15) (что и случилось). Эта история подробно описана в 11-й главе Второй книги Царств.(Википедия)
( Фото из интернета. Себастьяно Риччи, «Вирсавия», 1725)


5.Ты так спешил сбежать от суеты

Ты так спешил  сбежать от суеты,
Мечтая,   несомненно,   о покое.
Всю нашу жизнь припомнил всуе ты
И распрощался с прошлым и со мною.

Швырнул мечты обломками иллюзий.   
Они рассыпались в пыли ненужным хламом.
Горчат слова на нёбе послевкусием
Несбывшихся надежд.   А я упрямо

Пытаюсь оживить любовь,   роняя слёзы.   
И отчищаю пёрышки от пыли.
Стираю с них следы от едкой  прозы.
Старательно их клею снова к крыльям.

Вдруг нам с тобой они ещё сгодятся?   
Вдруг ты решишь,   что,   всё же,   ты ошибся?
И мысли нет,   что я позволю сдаться
Себе и,   проиграв,   тебя лишиться,

Как костыля,   как жизненной подпорки.   
Всё это так знакомо.   Ведь мужчина -
/Сидит зарубкой у меня в подкорке /   
Он смысл всего,   всего первопричина.

Я без него ничто.   Я  бе-зы-мя-н-на.   
Открою рот и не издам ни звука.
Как рыба бьюсь об лёд в плену обмана,   
Не в состоянии быть себе порукой.

И на твоих ногах тяжёлой гирей
Вишу,   страдая и тебя тираня.
И тычусь,   как слепой котёнок,    в мире
В твою ладонь.   Зализываю раны.

Вновь,   пёрышки почищу,   и бросаюсь
Искать "костыль" с неслыханным упорством.
Но знаю,   что когда – нибудь  раскаюсь
И откажусь вступать в единоборство

С собой,   отбросив прочь бессилие.   
А просто буду жить и строить фразы.

Достану с вешалки в кладовке крылья,
      Стряхну с них пыль,   и ты вернёшься сразу.


6.Иуда Искариот

Насыщенный густой, незримой жизнью,
Колышущийся воздух над тропой.
И голоса людские,   вразнобой
Звучащие,   как будто бы во сне.
И солнца диск расплавленный,   что виснет
Над головами путников уставших,
Мечтающих лишь о зелёной чаще
И о блаженной передышке в ней.

Нет больше сил за Ним тащиться вслед
По этим каменистым,   пыльным тропам.
Но я  –  Искариот.   И будь я проклят,
Когда,   и по прошествии трёх лет,
Не стану правою рукой Мессии,
Орлом,   парящим в поднебесье синем,
А не бродягою,   несущим бред.
Я чувствую,   что скоро завершение
Мытарств моих.   Сегодня Он велел
Мне за столом сесть от Него ошуюю*.
Я так люблю ладонь Его большую,
Неспешно преломляющую  хлеб.
А я смотрю и думаю,   что мне
Не нужно ничего,   лишь быть бы рядом,
Когда для римлян это солнце адом
Покажется,   без права на прощение.

                ***

Невинен Он!   О,   мой несчастный Равви!
Он царь!   Не  раб распятый,   словно вор.
Я пребывал в надежде до сих пор,
Что Он своё могущество проявит.
А вы плетьми Его.   Какой позор!
Кровь.   Всюду кровь.   Возьмите деньги ваши.
Они мне руки жгут.   Они смердят,
Как вы смердите.   Тот,   что был распят,
Благословением Своим наполнил чашу,
А я... плеснул в неё змеиный яд.


Всё кончено.   А мой удел  –  петля.
Ты ждёшь меня,   моих страстей удавка?
И солнце,   насмехаясь,   так же жарко
На Понтия Пилата льёт лучи,
Как и вчера,   позавчера и впредь
Не рухнет с небосвода.   Мне гореть
В гееннском пламени.   Я всё же получил
Свою богоизбранность.   Неба хляби
Вот-вот разверзнут пропасть предо мной.
Не обрести мне более покой
Нигде и никогда.   Всё,   всё напрасно.
Лишь эти камни будут безучастно
Хранить мой хрип с предсмертною тоской.


7.Жизнь по фон Триеру

Как давно стремилось сердце в радость солнечного утра?
Как давно оно делилось брызгами его лучей?
Отстранённость совершенства в гладкой коже перламутра,
Зацелованного морем,   говорит,   что ты - ничей.

Всё приглажено и чисто,   приукрашено смертельно.
Оболочка безупречна,   а тебя почти что нет.
Совершенно бесполезно вспоминать былую цельность.
А цена вопроса,   впрочем,   только несколько монет.

Тридцать сребреников только,   и уже отравлен ядом,
И невидимо сроднился с пауком,   плетущим сеть.
Закольцованные в статус,   зарешеченные взглядом,
Мчимся мы по жизни споро,   словно белки в колесе.

В поднебесьи безутешно на лохматых,   сонных тучах,
Заколдованных мечтами неслучившихся людей,
Тихо плачет бледный ангел,   не жалея слёз горючих,
Отогреть пытаясь души так наивно,   без затей.

« Меланхолия» в « Догвилле».   Преисподняя по Ларсу.
Мир,   в шкатулке заключённый,   одиночеством страшит.
В нём осталось только выжить,   заменить нуары фарсом,
Стать причудливо - удобным,   как реликтовый самшит.

«Всё закончится однажды»,  -  повторяя сквозь усталость,
Из последних сил влачишь ты опостылевшие дни,
В полудрёме проживая жизнь,   которая осталась,
Не прося,   не веря в смыслы.   Да кому нужны они?!
Горько плачет бедный ангел.   Он и умереть не может.
И смотреть на дар напрасный даже ангельских нет сил.
Бесконечной вереницей   -   замурованные ложью,
Потерявшие надежду в ожидании мессий.

8.Лилит

Я тень или свет?   А быть может,   я только мираж?
Надкушенным яблоком снова луна повисла.
Я просто живу.   Мне неведомы поиски смысла,
И слишком уж грозен у райских обителей страж.

Я светом была?   Это странно довольно звучит.
Жила,   как жилось,   и купалась в небесной сини,
Нектаром питалась,   душистой амброзией.   Сына
Могла бы родить.   Как звалась я тогда?   Лилит?

Лилит.   Но не Ева.   А помнится,   как нестерпимо
Витал  аромат отцветающих яблонь.   И пусть
В Эдемские кущи  заказан навеки мне путь.
Когда вас изгнали,   пройти не сумела я мимо.

И тенью скользящей с тех пор я по жизни иду.
Пыталась до вас докричаться.   Не слышен мой голос.
Я в каждом движении,   лишь отражением вторясь,
Под солнцем палящим,   в прохладном зеркальном пруду.

Рассеялись звёзды,   как семечки из сердцевины.
И яблочным цветом осыпалась давняя грусть.
Мне вовсе не жаль,   что неведом мне яблока вкус.
Досадно лишь то,   что у нас с тобой не было сына.

9.Вечерние стихи

Осень листьями стелет себе постель.
Заметает дорожки.   Следы потерь
Лёгким ветром кружащим  разносятся
По аллеям.
Холодней ранним утром и на душе.
Как во сне пред толпою ты в неглиже
Прячешь в руки лицо.   Жалят  осами
Добродеи.
 
Что ж ты так нараспашку живёшь?   Ответь!
Неповадно бы было тебе и впредь
Жить,   как будто ты знать не знала
О потерях.
Дождик льёт или это слёзы в глазах?
Как мне хочется просто тебе сказать:
-  Всё пройдёт,   мой друг.   Эта жизнь  -  вокзал.
Поверь мне.

Знаешь ведь,   всё проходит.   И это пройдёт.
Пусть останется худшею из невзгод
В твоей жизни и в памяти слякоть этого
Вечера.
Лишь бы тихо светилось твоё окно.
Зябко осени ранней, и ей всё – равно,
То ли ливнем рыдать, то ли плакать в жилетку
Доверчиво.


10. Время сквозь пальцы

Время сквозь пальцы сочится.   Оно ничьё.
Шёпотом.   Что же вы медлите,   дурачьё?
Это мгновение больше не повторится.
Вам никогда не увидеть этот закат.
Время уходит и силы идут на спад.
Кто-то неведомый перелистнёт страницу.

Кто-то загадочный нами играет вновь.
Переживания,   страхи,   тоска,   любовь
В старой избитой пьесе.
Снова рассвет принесёт заботы с собой.
Мы устремимся в обычный неравный бой.
Третий звонок,   мой друг!   Финал неизвестен.

Старый актёр устал играть эту чушь.
В мыслях лишь удочка и дикая глушь.
И  чтоб никого на свете.
Гаснет прожектор.   И маска стечёт с лица.
Браво,   артист!   Ты выдержал до конца.
Голос разносит ветер.

Время сквозь пальцы.   За окнами новый день
Новые лица.   Привычно уходят в тень
Прежних забот истёршиеся страницы.
И до безумия снова хочется жить.
Мне по нутру эти вечные виражи.
Сколько осталось их?!
Молча песок сочится…