да-... а-.. а

Лодка с пробитым дном – не отплывет, фал брошен,
накрепко не привязана к колышку под водой…
Даже весло одно силой не сдвинет Оушен,
сети не бросит вязаной в лодку старик седой.
Он ее не чинил – договорившись с Богом
(«это в последний раз… бредить – не значит быть…»),
марлин покинул Нил, в море метнулся – боком
силой инстинкта рвался – днище ее пробить…
Каждый старик ждет смерть – он исключеньем не был.
Небо к нему приближалось раньше во время грозы…
Черная круговерть стала почти нелепа:
больше пугала жалость – к жизни любви позыв.
Где-то внутри себя он находил каверны,
полные кислорода пресной воды озер.
Плошка пустых семян – всходов не даст, наверное…
Их земледелец сеял, «плевла» убрав из «зёрн».
Эта, другая, жизнь делала сытыми нищих.
Кто отправлялся в школу – знал, как писать «мечта».
За океан держась, лодка с пробитым днищем
мир принимала голым, голым – несла туда…
Где-то внутри себя – он находил каверны:
за молодым марлином – выйти, и сам не стар…
Мускулы – как звенят! Туго натянуты нервы,
от напряженья лопаясь… Парус по ветру встал…
после искал любви, ромом кубинским пьяный,
страстью бросал на настил – делал детей, как мог…
Да-а-а… – в глубине каверн сопротивленье – рьяно…
марлина крюк настиг – рваный обглодан бок…

Вечное «Кто кого?» Всё побеждает сила…
Сетью худой сгребая рыбий косяк со дна.
Жаль, что не знал икон… Бог не сидел пассивно:
«Вот и улов: твой марлин,

ставший последним!»

Да-а-а…