Исповедь кота

         
Повезло мне родиться в приморском городке на западном берегу Крыма, где в летнее время суета-сует праздной расслабленной публики.
Повезло мне родиться в июне у нежной и ласковой мамы, которая предусмотрительно спрятала свой выводок в недоступном уголке сарая в конце хозяйского двора на околице городка. Всё было сначала прекрасно. Вкусное мамино молочко, её влажный шершавый язычок, вычесывающий мою голубоватую с белым брюшком шерстку, успокаивающее мурлыканье и сладкий сон в её пушистой тёплой шубке.
Об отце я не спрашивал, не заведено у нас, котов, интересоваться интимными подробностями родителей, но знал с самого начала, что беспородных котов не бывает. Поэтому с младых ногтей вёл себя независимо, ненавязчиво, с достоинством, присущим особам царских кровей.
Райская жизнь окончилась внезапно.
Хозяйский сынок, сопливый любознательный паршивец, вытащил игривое потомство моей мамочки на подворье и это увидала его мамаша, толстая тётка в грязном переднике.
Поскольку язык людей мы, коты, понимаем, то услышанное повергло нас в шок: «Утоплю!». Но рука не поднялась у благородной женщины, поскольку мы были уже в месячном возрасте. А посему нас сложили в сумку и через полчаса высыпали на территории одного из многочисленных пансионатов.
Вы бы видели, что здесь творилось! Прибрежная база кишела живностью: штук шесть разномастных псов, пяток разнокалиберных котов, в том числе беременная кошка, куча загорелой человеческой шантрапы и обгоревшего, дорвавшегося до моря и солнца взрослого люда.
Мои братья и сёстры со страха разбежались кто куда. Я их больше не видел. Полуголая публика сюсюкалась со мной, таская моё щуплое тельце на руках потчуя вкусностями и несъедобными (для моего возраста) продуктами. Боже, сколько рук я тогда перевидал! У меня до сих пор на них аллергия. Особенно допекали дети. Они пытались меня купать в море, подбрасывали на крыши домиков, слюнявили своими поцелуями, тыкали моим носом в пищу, которая нам, котам, противопоказана, кутали в тряпочки и убаюкивали, а вечером, под звуки громогласной дискотеки, кружили меня до тошноты в танцах. А сколько раз люди пытались на меня наступить, собаки – мною пообедать! Не знаю, чем бы это всё окончилось, если бы на нашу базу не приехали две шебутные тётки с кучей огромных чемоданов и сумок. Одна - молодая толстушка, а вторая - юморная, постарше.
Они мне сразу приглянулись. Из их домика всегда пахло жареной рыбой, варёными креветками, мидиями, рапанами, вкусно тянуло то пловом, то шашлыками, то шинкой, то ароматной тушёнкой. Радушию хозяек не было предела. Они не напрягали меня чрезмерным вниманием, вели себя тактично, а главное - кормили вкусно и регулярно. Их режим дня меня вполне устраивал. Не знаю, что говорили по этому поводу остальные отдыхающие, но эти дамы привезли с собой всю морскую атрибутику: лодку, зонты, навесы, мангал, угли и барбикюшницу, снасти, ласты, маски, сетки, удочки матрасы и целую кучу всяких необходимых мелочей. Мужское базовское племя то и дело бегало к ним то за советами, то за ластами и прочей амуницией. Их гардероб был скуп, зато холодильник мог прокормить роту солдат, не говоря о таких маленьких, худеньких, несчастных котиках, как я. Толстушка целыми днями зависала с удочкой пятой точкой кверху где-то в морских пучинах, в результате чего я стабильно получал законный паёк свежего бычка, а вторая, развалившись под неприлично оранжевым зонтищем на синем мягеньком надувном матрасе, читала, решала кроссворды, дрыхла без задних ног, словом, томилась абсолютным бездельем, правда иногда, ахая и кряхтя от удовольствия, погружала свои телеса в тёплые прозрачные морские волны и, мерно покачиваясь, долго лежала на спине в их изумрудной, тёплой просоленной купели.
Однажды, когда стемнело, я набрался смелости, рискнул, и не только зашёл к этим дамочкам в дом, но и забрался к одной из них в постель... в знак благодарности.
Тётка перестала дышать и шевелиться. Она пребывала в полном штопоре, пока я не надумал перебраться к другой. «Всё, решил я. Это мои тётки!»
Утром я долго и трогательно, не моргая, смотрел своими огромными наивными зелёными глазами прямо в их глаза и потихоньку влюблял их в себя. Получилось.
С этого дня вся база знала, что меня зовут Вики, то есть полное имя – Виконт, что я принадлежу к клану этих важных дам и меня нечего почём зря таскать на руках и кормить всякой гадостью.
В моём ежедневном рационе на законном основании закрепилась свежая, только что выловленная морская рыбка и всё, что пожелаю, из холодильника – моё! Я живу в домике №9. Это мой адрес, но фамилию свою пока не знаю.
Окончательно добил моих хозяек факт, когда я, месячный котёночек, притащил им в подарок здоровенную, жирную полевую мышку. Так мне не жалко, их тут кишмя кишит! Но восторга и похвал было! Вся база ликовала, поскольку у моих тёток на базе почти все - друзья и знакомые.
То, что меня полюбили, я понял, когда залез на крышу хозяйственного вагончика и с высоты безнадёжно орал благим матом, потеряв надежду на спасение. Мои подружки сами прыгали, как горные газели вокруг злополучного вагончика, презрев своё положение в обществе, сан и вес, безрезультатно царапались по гладкой поверхность железного монстра.
В итоге пригласили сына коменданта, Олега и тот стащил меня самым беспардонным образом вниз. Бедный мой хвост! Мог бы аккуратнее, я всё таки Виконт! Потом компания долго и обильно приливала спасение подопечного. Под утро легли спать.
Я беспечно нежился в мягких душистых махровых простынях и ничего дурного не лезло мне в голову. Ощущение нужности, защищённости и сытости придавало мне уверенности, что всё будет хорошо, если я буду с этими сумасбродными, суетливыми и интересными дамами.
Время летело быстро. На базу постоянно кто то приезжал, уезжал, таскались вещи, варились на кухне обеды, полуголая рать разной степени загорелости плескалась в тёплом изумруде солёных волн, жарила вечерами на берегу шашлыки и играла в карты. Вечерами надрывно горлопанила дискотека, на которой робкие подростки пробовали себя в жанре караоке.
Потом всё стихало и лёгкий шёпот прибоя перекликался с шорохом мышей, руладами цикад, потемневшее море мерно покачивало в своём лоне серебряную лунную дорожку и отражало россыпь далёких звёздных миров.
Ещё с вечера я почувствовал что то неладное. Мои сожительницы стали паковать вещи, раздавать новым соседям и друзьям оставшиеся продукты, стираться, купаться, короче всё не так, как всегда.
Рано утром, упакованные чемоданы были загружены в автобус, а меня, Виконта, сунули в корзину из лозы, прикрытую полотенцем. Какой кошмар! Уже через минуту с диким криком я вырвался из заключения, но тут меня посадили на поводок. Не понял! Вы видели кота на поводке? Но деваться было некуда. Пришло время выбора. Или я еду с ними, или остаюсь. Что ждёт меня здесь? Олег рассказывал, что в прошлом году, когда окончился курортный сезон, изголодавшиеся собаки слопали моего предшественника, огромного чёрно-белого котяру, интеллигента и всеобщего любимца – Феликса, (земля ему пухом!) всё потому, что никто не забрал, беднягу, к себе.
Думаю, это я решил, а может мои тётки решили за меня, но с поводка я больше не вырывался и стоически ждал, что будет дальше.
А дальше была долгая и утомительная дорога с милого юга в сторону севера в накалённом до бела переполненном автобусе. На редких остановках, когда пассажиры разбегались девочки – влево, мальчики – вправо, я невольно плёлся с женской половиной, стыдливо опуская глаза. Но делал своё дело не теряя времени, постоянно держа на контроле, то есть на поводке, свою хозяйку. Тогда уже чётче начало вырисовываться, которая из двух будет моей патронессой. Оказалась - старшая.
Дорога была утомительной. Я не взял в рот ни капли воды, хоть и предлагали, не съел ни кусочка пищи, вывалив язык, часто дыша, я думал что это последние минуты в моей, столь юной жизни. Я жалел себя, все жалели меня… Так и доехали. Такси под вечер привезло нас в тихий уютный дворик с чудесной беседкой и без собак! Здесь я отпился воды и, пока мои подружки лобызали родственников, разбирали багаж и делились впечатлениями, я тщательно обследовал владения и понял: это всё – моё!
Всеобщим любимцем я стал сразу и беспрекословно. В моих владениях царил порядок и покой, изредка нарушаемый шумным сборищем знакомых морских лиц с традиционными шашлыками, песнями и смехом.
Но как то во дворе появилось нечто кривоногое, белое с хитрой чёрной лисьей мордой, пахнущее собакой.
Оно, по имени Лиза, типа гавкнуло на меня, Виконта, за что сразу же получило по наглой морде. Всё стало на свои места. Это создание, в итоге оказалось прелестной девочкой, милой и ласковой, хитрой и пакостной собачкой, в крови которой, явно текла кровь норной собаки, скорее всего, судя по ножкам – таксы. Я подружился с Лизаветой, мы стали неразлучными друзьями. Что показательно – моя хозяйка до появления Лизаветы была возмущена обилием во дворе котов разных мастей, пород и размеров, то есть моих друзей - соседей. Она неоднократно, но безрезультатно разгоняла наши медитативные посиделки.
Интересно, им, людям, которые шумят, орут песни, курят, хлещут водку, можно, а нам, тихоням-паинькам, нельзя! Не справедливо.
Когда появилась Лиза, к великой радости хозяйки, мои приятели срочно ретировались, не оставив адреса. Новая подружка заменила их сполна. Энергичная, балованная и в то же время чуткая, она опекала меня, как в своё время – мама. Сама не съест, пока я не соизволю откушать, лизала меня, играла со мной или просто лежала и долго смотрела мне в глаза. Оказывается и среди собак есть приличные женщины!
Но был у потомка норных собак один грешок. Скажу прямо: роковой грех! Глупая бедная Лиза! Её предостерегали: не рой в огороде ямы! Не ешь клубни лилий и тюльпанов по 7 гривен за штуку, выписанные из "«Интерфлоры» из Киева. Ан нет, рыла и ела! И не один раз. Тогда терпение хозяйки окончилось.
Быстрая на расправу, она за шкирку бросила Лизавету в салон своей машины и вывезла бедную девушку в неизвестном направлении. С тех пор я осиротел. Этот прискорбный факт заставил меня пересмотреть своё поведение и сделать определённые выводы. Пересмотрел. Скажу сразу: ничего провокационнно-криминального не заметил: не ворую, тщательно ухаживаю за шёрсткой, по столам не лажу, не ору, не попрошайничаю, в доме не гажу, ем без фанатизма, не царапаюсь, в драки с чужими котами не ввязываюсь.
Мой покой добровольно вызвался охранять огромный рыжий соседский кот Муля, поэтому я со всеми дружу.
После анализа я сам себе понравился. В одном меня можно упрекнуть – не сижу воротником на шее моих опекунов и дольше двух минут не задерживаюсь на коленях, как это делал мой предшественник, в бозе почивший хозяйский любимец сиамский кот Маркиз. Наслышан, что он обнимался, разговаривал глазами, читал мысли и т. д.
Но я считаю: нечего баловать хозяев!. Мой принцип – независимость.
С исчезновением Лизаветы снова вернулись коты, мои старые и новые друзья по медитативным посиделкам. Макс, который делал ремонт в доме, создавая мне неудобства, компенсировал нанесённый моральный ущерб тем, что на заборе сделал полочку для сидения и наблюдения уличной жизни, хотя и называл меня гадёнышем.
Весной дома хорошо! Зацвели лилии и тюльпаны, гиацинты и нарциссы, не доеденные Лизаветой, наполнили двор ароматами и желанием. В марте меня круто потянуло на крышу соседнего дома, где по стечению обстоятельств, живёт шикарная трёхцветная ангорская кошечка Лиза.
Поскольку её хозяева находятся в родственных отношениях с моей хозяйкой, я решил ещё ближе и крепче спаять семейные узы.
Уж не знаю, от кого, (а конкурентов было в избытке), но Лиза ждёт очередное потомство, а детки у неё всегда чудненькие.
Снова пришло лето. Чувствую, моя хозяйка опять слиняет на моря, а что буду делать я? Больше в горячем автобусе я не поеду! Я дома – хозяин! Даже не просите, останусь с бабушкой. С ней уютно, сытно, спокойно.
Иногда, валяясь на мягком топчане в беседке, я думаю: как мне повезло!
Где бы был тот маленький невзрачный серенький котёнок царского рода с крысиным хвостиком, шкурой, натянутой на рёбра, безотцовщина, подкидыш с огромными изумрудными глазами, оставшийся наедине с остывающим свинцовым морем, тоскливыми криками чаек над пенными бурунами осенних волн и сворой голодных бездомных собак за спиной?