Ольвийская баллада

      
У моря синего на скифском берегу,
Куда пристал эллинский галеон,
Блистательный был город заложён.
Пусть боги Ольвию веками берегут!

В своих хоромах, Аресом храним,
Торговец жил и дочь красотка с ним.
Отец дитя невинное любил,
Он жемчуга и ткани ей дарил.

Красою девушка вся в маму удалась,
Гречанка Платонидою звалась.
Что в имени? Красу, как ни зови –
Она – любовь, рождённая в любви.

Поблекнет мрамор статуи иной
Перед её пастельной белизной,
Волнистый волос обручем зажат,
На шею локонов спадает водопад

И полутенью лазурит небес,
Густых ресниц скрывает тёмный лес.
Не устают от резвой беготни
В сандальях лёгких узкие ступни.

Ноги подъём изысканно высок…
Под грудью шелковистый поясок
Тунику элегантно подхватил.
Сам Зевс в неё Венеру воплотил.

В те годы мирно Ольвия жила.
Со скифами торговля бойко шла,
Гружённые товаром корабли
В Ольвийский порт различный скарб везли.

Сюда свозили из далёких стран
И амфоры с маслами и шафран,
Коней гнедых, каурых, вороных
Из Илиона, коим нет цены!

Полировались камни мостовых
Колёсами тележек грузовых,
Сандальями, подковами копыт.
Ни днём, ни ночью Ольвия не спит!

Среди камней у края городка,
Текла вода струёй из родника
И вечером, из дома, налегке,
Ушла гречанка с амфорой в руке.

Здесь, вдалеке от шумов городских
Как степь близка, как летний вечер тих!
И звон цикад негромким говорком
Перекликается с хрустальным родником.

Вдруг перед ней, как будто бы во сне,
Явился скиф на взмыленном коне.
Буланого холёные бока
Из барса покрывала торока.

В ажуре отчеканенных стремян
Чернел удобной обуви сафьян.
Бездонной ночи тьма в его очах,
Из рыси плащ приколот на плечах

Заколкой, где тотема виден знак.
А под плащом сверкает акинак.
Восторг и страх в её глазах стоят.
Красавица потупила свой взгляд

В перстнях златых он подал руку ей:
- Садись в седло красавица скорей!
Негоже девушке одной ходить в ночи.
А Платонида бледная молчит.

Он посадил красотку на коня:
- Домой свезу, не бойся ты меня.
И мерный стук подкованных копыт
Над улицами Ольвии летит.

Туники шёлк, оправленный в пурпур,
Как крылья бабочки, скользил по глади шкур,
А запах гривы, чёрной, как булат,
Впитал в себя жасмина аромат.

Дыханье жаркое младого степняка
Сжигало мрамор шеи в завитках
И сердце билось трепетно в груди,
Боясь произнести: - не уходи!

А вдалеке ложилась на ковыль
Сарматской конницей встревоженная пыль
И тучей смертной к городу неслась…
Сражалась Ольвия, но варвару сдалась.

В багрец заката уходил сармат
Везя в седле свой белокурый клад
А с шеи пленницы, из-под руки врага,
Нить оборвав, скатились жемчуга.

В слезах смотрела девушка назад,
Где Ольвию огня сжигает ад,
Где с алчным татем в схватке удалой,
Пал юный скиф, пронизанный стрелой.

...Прошли века, покрыли камни мхи,
Букв эллинских дожди размыли вязь.
Стоят в степи, и немы, и глухи,
Руины стен, векам не покорясь.

...Наступит может, чья-нибудь нога,
На впаянные в камень жемчуга.