Васильки

 
Над морем нависал скалы белёсый склон.
Там греками был город заложён
И, греясь в струях южного тепла,
Беспечно Ольвия прекрасная жила.

На улицах широких люд шумел,
В порту трудились докер, корабел,
Волна качала в море корабли,
Что с дальних стран товары привезли.

С огромной массой тюков, коробов,
Сюда на торг доставили рабов.
Был среди них красавец, юный перс –
Стальные икры, мускулы и пресс.

В глазах бездонных – ярости накал,
В устах – звериный прячется оскал,
В нём кровь кипит, как плазма горяча
И смоль волос струится по плечам.

Шли обречённо к торжищу рабы,
Закованные кознями судьбы.
На площади, где пленных продают,
Уже собрался любопытный люд.

Рабов цепочку выстроили в ряд.
Тут перс почувствовал внезапно чей-то взгляд,
Что тело жёг и в душу проникал.
Глазами он источник тот искал.

И он узрел, откуда шёл поток:
Наряд богатый, кудрей завиток,
Туники легкокрылая канва
И взгляд такой, что кругом голова!

В носилках восседала госпожа,
Дородна, восхитительно свежа.
Благополучие, богатство и покой
Повеяли от женщины такой.

Изящны в ней осанка, взгляд и жест.
На перса был её направлен перст
И, не подняв вопроса о цене,
Она рекла: - Раба доставьте мне!

И понесли носильщики свой клад.
За ними шлейфом таял аромат
Прекрасных роз, что были взращены
В оазисах персидской стороны.

В богатый дом доставили раба.
Там слуг и челяди обширная гурьба
Сновала, угождая господам.
И он примкнёт к несметным их рядам.

Там, вдалеке остались трон и власть
Там жажда странствий вдруг оборвалась,
Когда его блистательный фрегат
На абордаж взял на море пират.

Из принца крови, жёсткая судьба,
В одно мгновенье сделала раба.
И вот его, умытого уже,
Ведут на встречу к первой госпоже.

В саду, где роз витает аромат,
В альтанке гурии прекрасные сидят
И вдруг его, как день тому назад,
Хлестнул по телу чей-то жгучий взгляд.

Перс голову свою не опускал,
Он среди гурий ту, одну искал
И, взгляд поймав, всё понял он теперь,
Что стал рабом! Закрыта к воле дверь!

Он только раб! И в том его вина,
Что госпожа другому отдана.
На что надеяться? Но ошибался раб!
В плену раба была сама Зейнаб.

Она к нему неспешно подошла,
Глазами душу юную прожгла:
- Садовником тебя к себе беру.
К работе приступаешь поутру,

А вечером сегодня у реки
Со мною рвать ты будешь васильки.
В поля с собой я свиту не беру.
Но на работу – завтра поутру!

Так каждый день в букетах васильки
Усадьбы украшали уголки,
Пока хозяин плавал по морям,
Его супруга не скучала зря.

Вернулся муж, спеша жену обнять,
Но в дальний путь готовится опять.
Своим решением надежды нити рвёт:
Он перса юного с собою в рейс берёт.

Тревогою, отчаяньем полна,
Рыдает безутешная Зейнаб.
Муж расставанием с любимой поражён,
Он не встречал таких влюблённых жён!

За моря три корабль шёл на восток.
До берега остался лишь бросок,
Но вдруг по борту разглядел моряк
Корабль быстрый и пиратский флаг.

В бою коротком всё предрешено:
Товар – пиратам, а корабль – на дно,
Команду –в плен… Но в чём судьбины соль:
Раб с господином поменяли роль.

Но юный перс рабов своих берёг,
Он с бывшим господином был не строг
И на корабль, что к Ольвии отплыл,
Он грека благосклонно отпустил.

На берегу, где Ольвия цвела,
Зейнаб взволнованно любимого ждала.
Ей солнце вдруг плеснуло в душу свет –
Корабль, мужчина, васильков букет!

О, счастье! Возвратился милый друг!
Но тот букет держал в руках супруг.
Она всё поняла. Шепнула: - Это ты?
И опустила голову в цветы.