Открытая книга

           Эта открытая книга и ее страницы - твоя жизнь. В ней  все строчки пишутся сразу набело, их уже не исправить. Они, словно чьи-то следы на этом песке, как рябь на барханах. Оглянись и прочитай в них свою историю. Скоро ветер в пустыне сотрет все и ничего не останется, будто и не было на свете  человека. Это в нашей памяти остается многое. За какие-то поступки, тебе будет потом стыдно всю жизнь, о другом вспоминаешь с гордостью или удовлетворением. Только нужно быть честным перед собой в этой книге и помнить, что над всем этим есть еще суд нашей совести. 
            Так случилось, что я стал профессиональным военным уже в четвертом поколении. Насколько удалось восстановить свою родословную, все мои предки честно служили своему Отечеству. Кто-то из них безвестно сгинул в Первую мировую в 1915 году на Юго-Западном фронте. Тогда эту войну называли Великой и Второй Отечественной. Другой вместе с Красной Армией в 1920 году вступил в Новороссийск. Спустя годы, мой дед и отец прошли всю Великую Отечественную войну с первого до последнего дня, и вышли в отставку, отслужив больше 25 лет.
            Тем не менее, мой выбор стать военным в значительной мере можно считать случайным. Не служба Отечеству влекла меня, осознание своего долга пришло намного позже. Пожалуй, на мою дальнейшую судьбу больше повлияло желание стать независимым и самостоятельным, а учеба в военном училище позволяла это быстро сделать. Не последнюю роль сыграло желание поскорее выглядеть старше. Военная форма сразу делала взрослее года на два и это добавляло шансов в отношениях с девушками. К тому времени у меня уже был опыт безответного чувства, к одной юной особе, которая обращалась со мной, как с мальчишкой. Неудивительно, что из всех литературных классиков мне тогда ближе всех был Михаил Юрьевич Лермонтов. Я на собственной судьбе испытал его страдания из-за маленького роста, юношеской угловатости и жестокости его неразделенной любви к светской красавице Катеньке Сушковой.
               Поэтому свое решение поступать в Ростовское высшее военно-инженерное командное училище я тогда обставил трагично, как поездку на Кавказ в действующую армию, под пули жестоких горцев. Это было не самым умным решением, но оно действительно возымело действие на предмет моего обожания. Она пришла провожать меня на вокзал со слезами на глазах. Мы там впервые поцеловались и пообещали друг другу писать письма. Ничего путного из этого романа у нас не получилось. После выпуска из училища я уехал на космодром один, а она вышла замуж за моряка дальнего плаванья . Вроде, самая обычная история, но почему-то часто вспоминалась и даже иногда снилась по ночам. Странно, ведь в жизни потом было так много важного и значительного, забывалось быстрее...
               Запомнилось первое заполнение анкеты. Объяснимо, что можно было не знать о своих родственниках, оказавшихся когда-то вынужденно на оккупированной территории, в плену или за границей. В любом случае писать об этом не стоило, не пропустят. Совсем не важно, что таких тогда было половина страны. Получалось, что всем им почему-то не доверяли. Для службы на режимном объекте анкета должна быть чистой. Значит, следовало отказаться от этой части своей биографии. Многие из нас тогда принимали такие правила игры. Это, как договор с государством жить по предложенному стандарту.    
               Песок в пустыне движется медленно и бесконечно. В этом есть какая-то мудрость, но приходит человек и нарушает вечность. Он делает себе песочные часы и все обретает свой конец. Тонкая струйка песка в них заканчивается, и нет больше этой  вечности...
               Несимметричный диметилгидразин или НДМГ. Так называют ракетное топливо, "гептил" - бесцветную прозрачную жидкость с противным запахом тухлой селедки... Пуск опять отложили, шел слив компонентов ракетного топлива. Боевой расчет, одетый в изолирующие противогазы и войсковые комплекты химической защиты аккуратно перебирает заправочные рукава. Жарко, все чувствуют себя в защитных комбинезонах плавающими в собственном поту, как в болоте. Но нужно слить все, до самой последней капли. Опасны даже пары топлива - коричневатый тающий на воздухе дым. Каждый хорошо знает симптомы такого отравления. Это, когда слезятся глаза, начинается кашель, тошнота и боль в груди. А еще, токсичное топливо бьет по нервной системе, и тогда происходит возбуждение, "глюки". За долгие годы компоненты топлива навечно всосались в окружающий песок и чахлую растительность. Все отравлено на долгие годы...
               Был ли в этой жизни праздник? Или он уже в том, что ты всегда жил полной меркою, без остановок. Что тебя где-то ждали, что ты нужен и без тебя не обойдутся. Страшнее, когда вокруг наступает покой и пустота.   
               Как же все это врезалось в твою память... Вокруг пылали костры, но перейти через них уже невозможно. На стартовом комплексе, где рвались топливные баки, шел страшный огненный смерч, сметавший все вокруг. Темные фигуры рядом вспыхивали и исчезали, превращаясь в тени. Все это когда-то было. Ты во сне задыхался и умирал, принимал эту муку за кого-то другого, но его давно не было рядом с тобою. Ведь, если ты живешь за погибших близких тебе, за своих родных и друзей, значит вместе с памятью нужно принимать и их муки. Поэтому теперь ты всегда торопишься жить, будто уже знаешь свой отмеренный срок…
            Так состоялся мой союз с армией, который продолжался долгих  27 лет. Был ли он только по любви или расчету? Скорее всего, в нем имелись обе эти составляющие. Любовь к армии пришла заметно позднее, как зрелое чувство, через осознание своей новой ответственности и те немалые трудности, с которыми пришлось столкнуться во время службы. Зато такое отношение к ней оказалось очень прочным и не отпускает меня до сих пор.
             Почти все годы службы прошли на южном космодроме Байконур. Совершать подвиги там мне не пришлось. Скорее, это тот случай, когда мы просто добросовестно делали свою работу. Если подвиг и был, то его делала вся наша большая страна, которая в тяжелое послевоенное время обеспечила себе надежный ракетно-ядерный щит и дерзкий прорыв в космос.
              На космодроме всегда были не совсем обычные военнослужащие, ведь там все больше служили не просто офицеры, а инженеры-испытатели. Здесь даже основное подразделение - боевой расчет, а предполетную подготовку и запуск называли по-граждански, работой. Если космический аппарат выходил на расчетную орбиту и работал, значит все прошло в штатном режиме.
            Тем больнее воспринимался начавшийся потом стремительный развал армии и деградация ее кадрового состава. Даже сегодня, спустя годы, каждый очередной коррупционный скандал среди военных вызывает чувство стыда. Долгое время ничего не хотелось писать об армии. Хотелось успокоить сердце, иначе во всем видилось только самое черное. Потом отлегло немного и плохое стало забываться, очень многое. Уж так по-доброму устроена наша человеческая память. Правда, о некоторых станицах этой истории следует помнить всегда.
              Ты теперь навсегда принадлежишь к особой касте людей в обществе, и даже твоя отставка по возрасту уже не имеет особого значения. Ведь все мы остаемся офицерами до конца своих дней.
               Петроградская сторона. Чеканят шаг красивые молодые ребята в курсантской военной форме, идут строем  по улице Красного Курсанта. Это она раньше называлась Инженерной, а вместо Военно-космической академии здесь был Инженерный Шляхетский кадетский корпус. Сегодняшние наследники русской воинской славы,  они похожи на нас и в тоже время уже совсем другие.  Наверное, так и должно быть. Пришло их время писать страницы своей военной биографии, ведь время для армии всегда остается одно.