Баллада о троих. 25-летию вывода советских войск и

Стукнуло парнишке восемнадцать,
И весною он, ещё фанат,
Начал потихоньку собираться
В школу под названием "десант".
Делал то что не под силу многим:
Словно мячиком, "пудовкою" играл.
Тихо наливал "бетоном" ноги,
Мускулы "железом" наливал.
И за две недели до отправки
У под'езда встретил он её,
Глянул он на "солнечные капли"
И подумал: "Вот оно, моё..."
И ушёл...
      ...А та девчонка, Светка,
         Из Афгана пацана ждала,
         Запылённого афганским знойным ветром -
         Службою его война была.
         Он ушёл чуть-чуть его пораньше,
         Не заглядывая никуда, попал в Афган,
         Но подачки у судьбы своей не клянчил -
         Эта служба больше, чем "десант".

А пацан в "учебке" километры
НА ноги мотал, как только мог,
И осел майор от страшного ответа:
"Я хочу исполнить интердолг."
"Ты подумай, жизни ведь не видел.
Служба та тебе не по плечу.
Эта служба: смерть и кровь - две нити..."
Только шёпот: "Я в Афган хочу."
"Нет, подумай, ведь ещё ребёнок.
Не твоя судьба, тебе скажу..."
Шёпот стал неимоверно тонок:
"Ну отправь, Христом тебя прошу..."
И ушёл...
      ...А парень, тот, что Светки,
         Косил душманов, как траву коса:
         Немели его пальцы от гашетки,
         Но автомат забыл про тормоза.
         Душманов ненавидел за жестокость
         И нервам волю вольную давал,
         Но будто бы проваливался в пропасть,
         Когда свою Светланку представлял.
         Ведь он не представлял что скажет ей,
         Когда домой вернётся из АФгана:
         Про то, как командир орал: "Не дрейфь!"
         Или о крови "Чёрного тюльпана",
         Или...
            ...О том, как летним днём,
               Когда солнце плавит песок,
               К нему под страшным огнём
               Подполз сержант-паренёк.
               Бросил пять и сказал: "Николай".
               Пять в ответ и в памяти: Юрка.
               "Ты давай-давай, брат, стреляй,
               Добиваем скорее окурки!"
               И встали плечом к плечу...
               ...А душманы усилили натиск,
                Но никто не хотел к палачу,
                Между смертью и бегством - разность.
                И стояли до крайнего вздоха,
                Не давая "высотки" бойцам...
                До конца оставалось немного,
                Но не все дошли до конца.

"Юрка где?" "Колька, здесь я!
Жив, чертяка, чтоб твою мать!
А Вовка и Лёха песни
Уже... не будут... играть...
Ну да ладно. Хоть ты-то жив!
Наливай давай по полкружки!
Кстати, Колька, знаешь мотив
Моей... любимой "Кукушки"?
Нет, не знаешь? А жаль...
Песня - вещь! Другим не чета..."
А Колька смотрел вдаль,
Видя её и....... Христа,
И...
 ...Конечно, свою маму...
    Как она там одна?
    Плачет... Ведь я в Афгане,
    Но Афган - не моя вина...

И действительно, плакала мама,
Проклиная судьбу сына,
Передёрнутую тропами Афгана
И блестящую оковами "цинка".

Также, как и Колькина мать,
Плакала Юркина Светка,
Ведь служить, а не воевать
Юрка ушёл с рассветом.
"Я не знаю, вернётся ли он?
Может, схватит за руку удачу.
А может, солнечным днём
Поймает пулю басмачью...
Я не знаю, что думать о нём -
От почты сквозит тишиной..."

А ребята под жутким огнём
Разрывали телами зной...
"Магазины" менялись, как козыри,
Но страшна та игра в дурака.
И, обнявшись афганскою прозою,
Всё чаще глядят в облака
Те, кто целовался со смертью.
В их числе и Юрка, и Колька:
Снова обрывают запреты,
Сказав автоматам "вольно".
И так каждый день, но однажды,
Словно ему невтерпёж,
Врываясь в бой рукопашный,
Юрка наткнулся на нож...
И...
 ..."Колька, помоги, братишка,"-
    Его губы шевелились без звука.
    "Извини, Светланка-малышка,
    Нам судьбою дана разлука..."
    Он фото достал из блокнота,
    Сказав: "Я её уже не согрею.
    Коль, сохрани это фото -
    Она была жизнью моею..."

Колька взял и враз обомлел:
Знакомое лицо, знакомые глаза,
Веснушек капли... Колька каменел,
И из живого камня капала слеза...
"Юрка, прости меня, слышишь?
Не сумел тебя я сберечь...
Ей "люблю" ты уже не напишешь,
Не назначишь свиданий и встреч.
Юрка, прости, если сможешь.
Жалко Светку, а я - дурак!
Ты с собою любовь уничтожишь,
Я же думал, любовь - пустяк.
Извини..."
       А Светланка, предчувствуя смерть,
       Собрала свою волю в кулак.
       Мы не терпим, как ей стерпеть
       Гроб с любимым? Никак. Никак.

Девять дней и "Чёрный тюльпан"
Тело Юркино уносит с собою...
А Колька... Афган есть Афган,
Он вслепую стреляет бедою.
И Колька, шагнув под пулю,
Не думал, что плохо жить.
Он поймал её сердцем, литую,
Он не мог себе Юрку простить.

Красная от слёз Светланка
Никак не поверит в то,
Что Юрка ушёл спозаранку
И свидеться им не дано.
Гроб из цинка, блестя и сверкая,
Просит Светкину душу войти...
И повисла рука кровяная:
"Нет мне дальше без Юрки пути..."

Пролетело, прошло две недели,
И в соседний со Светкиным дом
Два ужасных гонца прилетели:
Гроб и сын мёртвый в нём.
И плачет старушка-мать,
Нет сил сдержаться у отца...
"Вырастили, чтобы плакать и рыдать
Сына... Человека... Мертвеца..."
============================
А сколько Юрок и Колек
Легло за счастье Кабула?
И задумаешься невольно:
Провиденье навечно уснуло?
А сколько девчат по Союзу
Ждут, что вернётся любимый?
Возвращаются страшным грузом,
И любовь пролетает мимо.
---------------------------
Третий тост. Все стоят и молчат
За тысячи НАШИХ РЕБЯТ...