И дом, и честь, и веру защищая...

Глаза сквозь веки уловили свет:
Из лаза ямы ниспадал он скупо.
Пошевелиться сил почти что нет,
И в осознаньи непонятный ступор…
И только боль наполнила «сосуд»
От ног босых до ноющей макушки.
Да память начинает самосуд
Обрывкам:караван,хлопушки –
Разрывы мин… смертельный шквал огня…
И факелом горящие машины…
Команды…Крики…Стоны…
В свете дня
Отчетливы лишь горные вершины.
А пулеметов непрерывен лай.
Им вторят коротко и жестко автоматы.
Сражались,оборонный круг заняв,
В засаду угодившие солдаты.
Разрыв гранаты – памяти полет
В мир детства:растревоженная мама…
Провал.
Пришел в себя. И вот –
Контужен,ранен и приютом – яма.
В реальность возвращение с трудом.
Но ощущенья схватывают цепко
И тусклый свет, и необычный «дом»,
И запах смерти,безраздельно терпкий.
Беспамятство сменилось осознаньем,
Испуг рождая,переходящий в страх,
И вызывая приступы отчаянья
С мольбой о чуде,с Богом на устах.

Шаги. Возня – и простонала крышка,
Впуская света яростный поток.
На русском ломаном юнец,почти мальчишка,
Но – приказал и ткнул в лицо сапог.
Лишь первый шаг от лестницы,от края –
Прилип к затылку автомата ствол.
И конвоир,по-своему ругаясь,
Плененного на скорый суд повел.
А каждый шаг как приближенье к аду.
Сжимались страхом уголки души.
Хотелось крикнуть,упредить:»Не надо!!!»,
Замедлить к  неизбежности шаги…
Но юный конвоир,на то и юный,
Постигший в жизни истину одну,
Он был готов из автомата «плюнуть»
В затылок смертью,глазом не моргнув.
«Вот и конец,»-мелькнуло,разрастаясь,
Реальность восприятия дробя.
Шанс выжить,словно облако,растаял.
По-русски зов из бородатых стаи:
«Иди,иди,-и,хохотнув,-сюда!».
Толчок в плечо поставил на колени.
И – цепким взглядом темные глаза.
А сердце пленника вошло в режим падений.
В ресницах обозначилась слеза.
«Неверный! Пес!»- и сорван с шеи крестик.
Коснулось горла лезвие ножа.
Кадык рванулся – стало в горле тесно.
И в ожиданьи обмерла душа.
Фиксировала камера привычно
Историю насилия души,
Чтоб в «паутину» выплюнуть публично
Сюжет падения взамен на жажду жить.
«Ты хочешь жить? – Кивок. – Конечно,хочешь.
Дам шанс тебе:от веры отрекись!»…
Сознанье вздрогнуло.
Осмысленно-отточен
Стал слух и взгляд.
Мелькнула робко мысль.
«И нашу веру примешь благодатью! –
В глазах у пленного зажегся огонек.-
Ну что,шакал!?»
А там сестра и братья,
Отец и мать…
И яростный плевок
Вонзился в бороду самодовольной рожи.
И камеры потупили глаза.
На горле болью резануло кожу…
Из глаз сошла прощальная слеза…